Щит побережья. Книга 2: Блуждающий огонь
Шрифт:
– Ворон! Ворон! Где ты! – задыхаясь, то ли вслух, то ли в мыслях звала Хельга, жмурясь от холодной воды и вспоминая о последнем, кто мог ей помочь. Его образ возник в памяти сам собой, точно глянул откуда-то сверху печальными и укоряющими глазами.
Гребень волны приподнял «Лисицу», Хельга жадно вдохнула, почему-то убежденная, что это в последний раз… Корабль стремительно ринулся вниз, и вдруг раздался треск, похожий на грохот, и все тело «Лисицы» сотряс удар огромной силы. На миг она застыла, потом неудержимо, тяжело накренилась, уже не танцуя свободно на волнах.
– Камень! Камень! Наскочили! – взвились
– Все тяжелое с носа… – рявкнул Халькель, но было поздно.
Новая мощная волна подняла «Лисицу», сорвала с подводного камня и перевернула. Из последних сил Хельга цеплялась за мокрый борт, но пальцы ее тут же сорвались, и она, зажмурясь, полетела куда-то… Сначала стремительно, окутанная потоком холодного влажного ветра, а потом тише, медленнее, и вокруг стало тепло, мягко… Все разом стихло, плеск воды, треск дерева, свист ветра, человеческие крики растаяли и исчезли.
Она лежала на чем-то мягком и теплом. Еще не открыв глаз, Хельга ощущала вокруг себя удивительный покой. Покой чувствовался во всем: в тишине вокруг, в неподвижном тепловатом воздухе, мягко касавшемся ее лица, и в поверхности, на которой она лежала, – то ли это теплая трава, то ли звериная шкура. Ни единого звука: ни голосов, стуков и скрипов, какие бывают в доме, ни свиста ветра и шума ветвей, без каких не обойтись под открытым небом. Хельга старалась угадать, куда она попала, но не хотелось открывать глаза. Она не помнила, что происходило перед этим, но у нее осталось смутное ощущение какого-то огромного, губительного беспокойства. А сейчас ей было просто хорошо и спокойно. Она знала, что можно еще полежать с закрытыми глазами: торопиться совершенно некуда. Сюда никто не придет, и ей не нужно никуда идти. Ни сейчас, ни потом.
Тишина и неподвижность воздуха убаюкивали. Но все же этот покой удивлял: Хельга не могла раньше представить ничего подобного. Наконец решившись, она приоткрыла глаза. И ничего поначалу не увидела. На миг ей стало страшно: не ослепла ли она? Перед глазами висело серое мягкое марево, как густой туман. Хельга села и прищурилась. Туман выглядел неоднородным: в нем различались слои, то беловатые, полупрозрачные, то густые, серые, как зола. Клубы мягко шевелились, покачивались, неспешно тянулись куда-то и снова замирали. И кроме них не было ничего. Серая мгла ласкала глаз, он покоился в ней, как в куче мягкого уютного пуха.
– Вот ты и сделала то, что хотела, – сказал позади нее знакомый голос. Сейчас в нем звучала грусть. И он показался таким неожиданным, даже чужеродным среди этой застывшей тишины, что Хельга вздрогнула.
Ворон сидел прямо на земле позади нее. Видно было, что он сидит уже давно и может сидеть так сколько угодно долго. После первого удивления Хельга обрадовалась: она не одна в этом странном месте, и с ней именно тот, с кем ничего не страшно.
– Чего я хотела? – хрипло и неловко, будто после годового молчания, спросила она.
– Ты хотела пройти по воздушным тропам и попасть в мой мир, – ответил Ворон, печально глядя на нее своими черными глазами. Нигде вокруг не было и проблеска света, но его глаза поблескивали, как там, над берегами Хравнефьорда… И при мысли о Хравнефьорде Хельга вдруг ощутила сильную тоску, мягкая серая мгла показалась душной, тесной.
– Это –
– Не пугайся. Мы в Хель.
Хельга не ответила. Хель – мир мертвых. Сюда попадают те, кто не попадает в Валхаллу, то есть женщины, рабы и те мужчины, что умерли без оружия в руках. Она не испугалась, потому что не поверила. Нифльхель, как и прочие семь других миров, для людей существует только в сказаниях и при жизни недоступен. И вход туда охраняет великанша, которая задает вопросы…
– Это для тех, кто идет своими ногами, – ответил Ворон на ее невысказанное недоумение. – А тебя принес я.
– Зачем? – задала Хельга единственный вопрос, который пришел ей в голову.
– Потому что если бы ты пришла сама, то обратно тебя не вызволил бы и сам Один. А те, кого приносят, имеют надежду…
– Но зачем ты меня принес? Я вовсе не хотела…
– Мало кто хочет, но всем приходится. Если бы я тебя не подхватил, ты попала бы сюда через ворота Ран.
Хельга смотрела на него, все еще не понимая, зачем ей ворота Ран.
– Ты должна была умереть, – прямо пояснил Ворон. – Ты падала в море и продержалась бы на плаву не дольше камня. Ты все забыла?
И Хельга вспомнила. И Брендольва, и «Лисицу», и страшный удар, когда корабль наскочил на подводный камень. И вот теперь она осознала произошедшее: она упала в море и утонула… умерла бы, если бы Ворон… но она в мире мертвых. Эта серая мгла не может быть ничем другим. О ней не поминали сказания, но сама эта висячая мгла казалась мертвой. Вернее, она жила какой-то особой жизнью, а человек внутри нее был пленником. И быть живым по-прежнему он уже никак не мог.
Но Хельга ощущала себя живой. В ней ничего не изменилось. «Как же так?» – спрашивали ее изумленные глаза.
– Ты еще живая, – сказал ей Ворон. – Я принес тебя, я могу и унести отсюда, пока тебя не видела Хель. Но только если ты действительно захочешь вернуться.
– А как же… как же я могу не захотеть? – робко, почти беззвучно спросила Хельга.
Она ощутила себя крошечной, как песчинка, и совершенно бессильной в этом сером мире. Домой… Даже страшно было вспомнить дом, Хравнефьорд, небо, лесистые горы, потому что все это было слишком непохоже на здешний туман, и до боли в груди хотелось вырваться отсюда. Но возможно ли это? Из Хель не возвращаются, а если возвращаются, то совсем иными… Ауднир…
– Он ведь попал сюда не со мной, – утешил ее Ворон. – А совсем наоборот. Хель отпустила его отомстить. Ради мести она отпускает. Но это, конечно, не то возвращение, которое можно пожелать по доброй воле. Но некоторые думают, что это лучше, чем совсем никак. Пойдем.
Он встал и за руку поднял Хельгу. Она так и не поняла, на чем сидела. Ворон пошел куда-то в серую мглу, не выпуская ее руки. Хельга следовала за ним. Ее ноги переступали по мягкой земле с короткой, невидимой в тумане травой, но вокруг ничего не менялось и движения было незаметно. Те же мягкие серые клубы тумана. Ни единого проблеска света, ни единого пятна тьмы – ровная серая мгла, дышащая и неподвижная. И изумительное ощущение покоя, которое наполняло Хельгу, несмотря на ее прежние волнения. Она как будто вдыхала этот покой вместе с серым туманом. Наверное, так оно и было.