Щит судьбы
Шрифт:
Командующий гарнизоном дернулся, побледнел.
— Зависит от обстоятельств — снова проворчал Кунгас. — Зависит от того, уничтожите ли вы для нас вот эти галеры. Зависит от того, покажете ли вы нам, как пользоваться этими орудиями.
Последовала тишина. Длилась примерно минуту. Командующий гарнизоном смотрел на три галеры в гавани. На Куджуло.
И снова слышал ворчание:
— Зависит от обстоятельств.
Первая пушка выстрелила, когда флагманский корабль Шакунталы, идущий впереди флотилии, находился не более чем в трех милях от входа в гавань. Императрица и ее пешва, стоявшие на носу, увидели облако дыма, мгновение спустя до них донесся грохот.
Выстрелила еще одна пушка. Затем третья.
— Они стреляют в нас? — спросил Холкар уныло. — Боюсь, у меня не такое хорошее зрение, как раньше.
У императрицы Андхры были молодые глаза и хорошее зрение.
— Нет, Дададжи. Они стреляют по чему-то в гавани. Предполагаю, по военным кораблям малва.
Холкар вздохнул.
— Значит, Кунгас все сделал. Он взял крепость.
Молодые глаза, хорошие глаза внезапно наполнились слезами.
— Мой махаданданаяка, — прошептала она. — Бхатасвапати. — Она схватила Холкара за руку и прижалась лицом к его плечу.
Как девочка, которая ищет защиты и спокойствия у своего отца.
— И ты, мой пешва.
Пока огромная флотилия направлялась в гавань Сурата, Дададжи Холкар держал в объятиях маленькую императрицу. Это были тонкие руки, растущие из узких плеч ученого средних лет. Но в эти минуты они источали спокойствие, которое требовалось девушке. Если девушка находила успокоение в его объятиях, то мужчине было очень приятно его предоставлять. Его семья оказалась для него потеряна, возможно, навсегда, но он нашел другую, которая была ему так же дорога. Здесь ребенок. Брат в крепости на горе.
— Большой, грубый брат. Тот, о котором мечтает любой ученый.
— И мой тоже, — прошептал он, глядя на поднимающиеся над далекой гаванью клубы дыма. — Мой махаданданаяка. Мой бхатасвапати.
Бормотание.
Глава 30
Евфрат.
Осень 531 года н.э.
— Еще раз расскажи мне, — попросил Велисарий. Наверху огромной груды камней, которые кушаны вытащили из Нехар Малки, рядом с полководцем стоял Маврикий. Хилиарх решил притвориться не понявшим вопрос.
— У них сейчас пятнадцать тысяч конницы, — ворчливо сказал он. Показал коротким толстым пальцем на облако пыли, поднимающееся в пустыне примерно в десяти милях к юго-востоку. — По моим прикидкам, пять тысяч из них — арабы, служащие Лахмидам. Они на верблюдах. В основном…
— Еще раз расскажи мне, Маврикий. — Хилиарх надул щеки. Вздохнул.
— Это не моя область, полководец. Я не считаю себя вправе влезать в…
— Я не прошу тебя влезать, — проворчал Велисарий. — И не надо мне твоих заявлений о скромности и униженности. Просто скажи мне, что ты думаешь.
Маврикий снова надул щеки. Затем с шумом выпустил воздух.
— Я думаю, полководец, что император Персии предлагает династический брак Римской империи. Между Фотием и старшей дочерью своего самого благородного шахрадара.
Маврикий посмотрел вниз на Баресманаса. Отец девушки, о которой шла речь, сидел на большом валуне в шестидесяти футах от них. Вне пределов слышимости. Маврикий продолжил.
— Он бы предложил свою дочь — Хосров это ясно дал понять — но у него их нет. Поэтому лучшей альтернативой является дочь Баресманаса. Если не выбирать из дочерей родных или сводных братьев Хосрова.
Велисарий покачал головой.
— Это последнее, что он сделает. Хосров пытается обуздать толпу амбициозных братьев. И если я его правильно понял, пытается зацементировать наиболее надежные прослойки знати вокруг себя.
Лениво глядя на облако пыли над пустыней, полководец почесал подбородок. Однако его глаза на самом деле не фокусировались на нем. Из опыта он знал, что надвигающаяся на него армия малва не сможет атаковать до завтрашнего дня. А пока…
— Хосров хитер, — сказал он. — Часть его вопросов в Вавилоне касалась римских методов организации империи. Я думаю, он планирует, нет, лучше сказать — ищет способ — увести Персию от застарелого…
Он замолчал. Слово «феодализм» Маврикию ничего не скажет. Оно ничего не значило и для Велисария, пока Эйд не объяснил его значение.
— …старых традиций, — закончил он фразу.
— Думаешь, он может это сделать? — спросил Маврикий. — Персы закоренели в своих традициях.
Велисарий задумался над вопросом. Один раз Эйд в видении показал ему Персию, созданную Хосровом Ануширваном в будущем, которое имело бы место, если бы «новые боги» не вмешались в человеческую историю. Величайший император из династии Сасанидов пытался установить централизованную императорскую власть над неуправляемой арийской знатью, в некотором роде вдохновленный римским примером. Но в основном он все-таки руководствовался собственным острым умом.
Во многом Хосров добьется успеха. Он сломает воинскую мощь великой аристократии. Он завоюет преданность дехганов, трансформирует их в социальную базу для профессиональной армии, которой платит и которую всем необходимым обеспечивает император, и поставит их под командование своих полководцев — спахбадов, как он станет их называть. Никогда больше амбициозные шахрадары или вурзурганы не будут представлять угрозу трону.
И в другом Хосров преуспеет. Его величайшей реформой — именно благодаря которой его в истории будут называть «Хосров справедливый» — станет значительное снижение бремени налогообложения. Хосров введет систему налогообложения, которая станет не только менее обременительной для простых людей, но также стабилизирует императорскую казну.
Тем не менее…
Эйд показал Велисарию, что человеческая история никогда не шла простыми ясными путями. Династия Хосрова — династия Сасанидов — исчезнет, как и все династии. Но система налогообложения останется. Арабские завоеватели Персии используют ее в великих мусульманских халифатах.
Мысли Велисария ушли далеко. Он знал о мусульманских халифатах будущего, которые могли бы быть. Эйд показал ему их. Точно так же, как Эйд показал ему падение Римской империи, почти через тысячу лет. Разграбление Константинополя во время Четвертого крестового похода. И окончательное покорение Византии, четверть тысячелетия спустя, новыми людьми, которых назовут турками.