Щит
Шрифт:
Жилище викингов заметно отличалось от построек вятичей или тех же мерян. К нашему появлению под воротами люди Олафа успели построить несколько длинных деревянных сараев, в которых и размещались всем кагалом, вместе с женщинами, детьми и животными. Для обогрева по центру сараев жгли костры. Самые настоящие сибирские нодьи из трех положенных друг на друга бревен… С дальнего края костра некое подобие очага, там жарится несчастное животное, которому выпало быть угощением. Жир капает на раскаленные угли. Аромат в помещении… А уж эта их «сивуха»… Не, не буду я описывать пир. Ты, потомок, скорее всего, человек
Зато к утру договорились о переселении по весне всей местной братии поближе к Кордно. Не в сам город, конечно (не приведи Перун таких соседей!), но в пределах быстрой досягаемости. Все-таки полсотни неплохих бойцов, а особенно три драккара в хозяйстве пригодятся. А Углич… Ну что сделаешь. Не было его почти тысячу лет, так еще какое-то время не будет. Местные летописные источники и археологические изыскания, если потребуется, что-нибудь соврут…»
Киев, лето 6448 от Сотворения мира, просинец
– Галчонок, золотце, – Изяслав был сама вежливость. И от этого было еще страшнее, – а скажи мне, будь так любезна, одну вещь…
Дружинник прервался, чтобы прожевать очередной кусок мяса. Недоваренного. Лабуня от мавкиных шуток не только заикаться начала, но иногда и недоглядывала за котлами… Галка судорожно огляделась. Бежать некуда. Да и как выскочить из-за стола – без ужина останешься! Хуже всего, что девушка не могла вспомнить ни одного своего прегрешения за последний месяц. Волосы не красила. В смысле, лишнему никому. Жуков в миски не подкладывала. Ведра ни с водой, ни с помоями на притолоку не ставила. Гвозди в дверных ручках на щепки не заменяла. Одним словом, примерный ребенок, аж самой противно! Но Изя таким тоном ласковым говорит… Может, другой кто сделал, а на нее думают?
– Это не я! – как можно уверенней произнесла девушка и засунула в рот ложку с кашей. – На эшот шаз тошно не я!
Изяслав тем временем старательно прожевал и, сделав вид, что не услышал ответа, продолжил:
– …чего к тебе девки шастают крайнее время?
– А что? Нельзя? – ощетинилась Галка. – Здесь так не принято?
– Принято, принято! Все друг к другу шастают, – рассмеялся Вашко с другого конца стола, – просто интересно, как-то они все к тебе, а на нас ноль внимания. Обычно ведь наоборот. Раньше их от Тишаты и оглоблей не отгонишь, а теперь…
– Слышь, сестренка, – добавил упомянутый Тишата, – поделись, чем приворожила. Может, опять ко мне девки побегут? А то по вечерам скучно!
Галка подумала, уткнувшись в тарелку, и решила, что скрывать особо нечего. Скорее, наоборот.
– Я их писать учу! – провозгласила она, гордо вскинув голову. – А некоторых и считать. И Святослава тоже!
– То есть?
– Ну, узнала случайно, что Зорька писать не умеет, – отложила девушка ложку, предварительно ее облизав. – Начала ее учить. И Славика с Лютиком [85] заодно. А то он темный совсем, ни писать, ни считать… А потом еще девочки подтянулись. Кто с Зорей дружен, – начала перечислять Галка основные вехи
85
Лют– историческая личность, сын Свенельда (по тексту Светлен). В РИ убит Олегом, сыном Святослава.
За столом наступила тишина. Полная. Даже жевать перестали. Девушка неуверенно огляделась:
– А что, нельзя?
Русины переглядывались. Наконец, Серый произнес:
– Мда. Сами виноваты, идиоты. Могли бы и объяснить вовремя. Понимаешь, Галчонок, можно. И даже нужно. Вот только… Ты ведь и сама писать не умеешь.
– Как это не умею? – вскинулась Галка. – Я за грамотность одни пятерки получала… Ну, четверки иногда, – поправилась она, – но редко. У них, правда, слова заковыристые…
– Серый неточно выразился, – поправил воеводу Изяслав, – здесь не только язык другой. Здесь и алфавит другой. Букв в глаголице раза в два больше, чем у нас. И письменная речь отличается от устной очень сильно. Боюсь, письма твоих учениц их любимые прочитать не смогут.
Галка опешила. Блин! Как же сама не догадалась! Почти месяц мучается с написанием всяких «ведати» и «забирати», а сообразить… В кои веки хотела что-то полезное сделать! И в лужу, со всего размаху. Она обвела окружающих растерянным взглядом:
– И что теперь?
– Вопрос… – протянул Серый, – и работу твою жалко. И авторитет ронять не хочется. Верят тебе девки. Да и польза большая, сама понимаешь, у образованных матерей и дети будут ученые. Мы даже не мечтали так быстро начать с женщинами работать. Домострой ведь, и прочие раннефеодальные прелести. Ты молодец. Только зря не посоветовалась. Теперь хоть организуй переход на наш алфавит.
– А можно?
Воевода вздохнул.
– Можно. Только осторожно. С самого начала была такая мысль. Вот только кто же знал, что здесь столько грамотных. Переучивать-то всегда хуже, чем учить. Не захотят мужики на другую грамоту переходить.
– Погоди, батя, – прервал отца Вашко, – а ведь идея. «Женская» грамота. Мол, специально упростили, чтобы глупые бабы писать могли. Проканает ведь.
– Почему это бабы глупые? – возмутилась Галка.
– По определению, – отмахнулся от несообразительной «типичной женщины» Серый. – И ни одного мужика ты в обратном не убедишь. И не надо. А надо эту убежденность использовать в своих, вернее, наших интересах.
– Как это? – теперь девушка заинтересовалась.
– Молча! Сейчас придумаем! – подхватил толковую идею Изяслав. – Может прокатить. Мужикам учить эту грамоту в любом случае придется, чтобы женские письма понимать. А поскольку по простоте несравнимо, сами перейдут. Куда быстрей, чем можно было надеяться.
В горнице снова стало тихо. Серый сосредоточенно тер шрам на левом виске. Тишата чесал затылок. Остальные головы руками не теребили, но лица выглядели озадаченными. Только авторы идеи радостно улыбались.
– Надо же! – пробасил Вашко. – Какую глупость ни сделает, все на пользу. Везучая ты, Галка!