Щуки в море
Шрифт:
— Да, — одними губами произнёс Артур. — Он в этом институте послезавтра выступает, — добавил он уже нормальным голосом. — У меня на работе один его фанат есть, достал уже этим Голиком! Всем раззвонил, что на лекцию собирается, ну и спасибо ему — без него я так бы и не узнал.
— Ты что, один собрался войти в историю? Без меня? — Виктор изобразил шутливую обиду. — Нет, сейчас мы сядем и вместе всё просчитаем, и работать тоже вместе будем. Иначе ты в историю не войдёшь, а влипнешь!
* * *
Парень в очках, с видимым усилием вытащивший из подъезда большую коробку
Подперев коробкой открытую дверь подъезда, парень с явным нетерпением стал вглядываться в небо, смотря при этом почему-то не вверх, а вбок, где наискосок через улицу, у ступенек института какой-то там политики, стояло несколько машин, среди которых выделялся представительский «Мерседес».
Минут через десять двери института открылись, выпуская нескольких человек, над одним из которых сразу же раскрыли зонт, и компьютерщик, несмотря на то, что дождь так и не прекратился, неожиданно пришёл в движение. Он резко переставил коробку, чтобы дверь стала лишь немного приоткрытой, и сноровисто подпалил зажигалкой извлечённую из безразмерного кармана куртки дымовую шашку, которую бросил себе за спину, после чего быстро раскрыл коробку и, засунув руку в монитор, который был на самом деле лишь пустым корпусом, достал предмет, смотревшийся в его руках совершенно чужеродным, а именно — автомат.
Впрочем, моментально выяснилось, что стрелять парень умеет. Вскинув автомат к плечу, он тщательно прицелился и одновременно со сполохом близкой молнии дал короткую очередь по спускавшемуся по лестнице института господину под зонтом — полненькому, с чмокающим слегка слюнявым ртом и обиженными поросячьими глазками, которые, казалось, тоже чмокали.
Господин стал заваливаться на ступеньки, и крепкий мужчина с зонтом в руке попытался подхватить его, а другой, явно из той же конторы, моментально выхватил пистолет, но стрелять оказалось уже некуда — металлическая дверь подъезда с лязгом захлопнулась. А старушка-дымовушка уже старалась вовсю!.. Подхватив коробку, компьютерщик рванулся в распахнувшуюся на выстрелы дверь подвала.
В подъезде забулькали тонущие в густом дыму встревоженные голоса, но Артур уже «уходил в глубокое подполье», а Виктор прилаживал термит на сломанную скобу замка.
* * *
Они шли, напряжённо вслушиваясь и мягко переступая музейными тапочками, надетыми поверх ботинок. Впереди — Виктор, с фонариком в руке и ножом в кармане, за ним — Артур, с сумкой на плече. В сумке лежали пакеты с совершенно новой одеждой и большая банка с термитом.
Чуть ранее, пока Артур уничтожал тем же термитом коробку с автоматом и пустым корпусом монитора, Виктор разбил подвальное окошко и капнул чьей-то кровью на края осколков и на пол, и они сразу же пролезли в тёмный ход, успев, однако, ещё и побывать на долгожданной премьере оперы в импровизированном театре. Опера называлась «Держи киллера», композиторы — Артур Малиновский и Виктор Доронин.
Ни дирижёра, ни главного режиссёра авторским замыслом не предусматривалось, но постепенно отдаляющееся музыкальное действие разворачивалось в точности по этому замыслу. В качестве увертюры — смесь кашля, мата и старушечьего верещания, затем — лязг металлической двери и смачное ругательство (видимо, первый подбежавший к двери телохранитель или ещё какой блюститель не знал кода), после чего кто-то всё-таки вошёл в подъезд и сразу закашлялся, но всё равно затопотал вверх по лестнице. В дверь подвала никто не долбился.
Метров через двести новоявленные «исторические личности» вылезли из хода в другой подвал, где начали быстро переодеваться. Старую одежду они сложили в какой-то железный ящик, щедро пересыпав её термитом, и затем Виктор, прислушавшись, просунул металлическую линейку в щель между дверью подвала и косяком и с усилием нажал на неё. На заранее подложенный с другой стороны коврик упали части распиленного и склеенного какой-то смолой замка.
Артур, убедившись, что термит вот-вот загорится, заторопился к выходу. Виктор, выпустив его, надел резиновые перчатки и склеил замок, приладив его на место, и им оставалось лишь выйти из подъезда и раствориться под «вертикальной водой». Дождь всё не хотел прекращаться, став даже сильнее, но они надеялись не промокнуть слишком сильно — до метро было три-четыре минуты бегом.
* * *
Телевидение и новостные сайты лишь сообщили о происшествии, не показав самого мёртвого Голика, но Артур всё продолжал нервно расхаживать по кухне, прикуривая одну сигарету от другой. Он никак не мог остановиться, и вернувшийся из магазина Виктор, придержав наконец снующий из угла в угол маятник, спросил:
— Что это с тобой?
— Не знаю, — Артур попытался возобновить свои колебания по кухне.
— Зато я знаю. Сядь, прошу! И залпом! — Виктор чуть ли не силой усадил друга на табуретку и поставил перед ним стакан коньяка.
Артуру действительно необходимо было выпить. Первое убийство — всегда немного самоубийство, и Виктор прекрасно это знал. На его счету было несколько чеченских боевиков, но только после первого командир лично налил ему пару стаканов хорошей водки, проследив после этого, чтобы сержант Доронин, тогда ещё младший, как следует выспался. Теперь старший сержант запаса проделывал то же самое с совершенно гражданским человеком — впрочем, многие партизаны исходно как раз такими и были.
Второй стакан Артур налил себе сам — лишь наполовину, после чего, уже абсолютно не нервничая, вспомнил:
— А с твоим как? Хотел ведь тоже подстраховать, а ты упёрся, что должен сам и только сам.
— Покойно, Артюха, покойно! — Виктор плеснул немного и себе и приподнял стакан. — За упокой Серёги Азерникова, хоть и сволочь мужик был.
— Надо полагать, из той нехитрой конторы, каковая по-немецки именуется «зондерполицайшаффе»?
— «Зондер» — это «особый», что ли? Молодец, тащ маршал, правильно понимаешь! Они там не все конченые мрази, но этот мало того, что мразь был, так ещё и дурак. Рожа приметная, а он думает, что если в форме, то всегда типа «при исполнении», у него приказ, и ему всё можно!