СД. Том 14
Шрифт:
— Есть яблоко?
— Конечно! Поймаешь?!
— Кидай!
Ульяви не любила мужчин. Им она предпочитала других девушек. И это была тайна, которую случайно, у того самого ручья, подглядел Дархан. Не специально, разумеется. Просто так вышло. И с тех пор, Ульяви стала ему хорошей собеседницей и спутницей, когда последнему хотелось прогуляться до горного кряжа.
Аппетитное, зеленое яблоко пролетело по воздуху и приземлилось прямо в раскрытую ладонь Дархана.
— Спасибо! — выкрикнул он.
Ульви помахала ему в ответ своей пухлой ручкой и отправилась дальше по делам.
— Держи, — Дархан протянул яблоко Абендину.
— Что это, Черный Генерал.
— Яблоко.
— Яблоко… я вижу, что это за плод, Дархан! Зачем ты мне его протягиваешь?!
— Чтобы ты попробовал.
— Я ел яблоки из сада Звезд и Рассвета! Неужели ты думаешь, что какое-то смертное яблоко может сравниться с фруктами оттуда?
— Конечно не может, — кивнул Дархан, а затем вновь удивил уже обрадованного согласием Абендина. — оно несравнимо лучше.
Абендин прищурился.
— Ты лжешь.
— Ты ведь знаешь, Первый Воин, что я никогда не лгу.
И Абьендин знал это. Черный Генерал действительно никогда, никому и ни в чем не лгал. Это было ниже его чести и достоинства.
Два качества, которые были понятны и знакомы Первому Воину.
— Ну ладно… — тот осторожно надкусил и, уже спустя мгновение, выплюнул с отвращением. — Что за гадость ты мне подсу…
— Ты неправильно это делаешь, — покачал головой Дархан. — сосредоточься, Абендин. Позволь пелене лжи отойти на второй план. Откройся этому яблоку так, как если бы это была… была… настоящая битва.
— Битва? Меня с яблоко?
— Тебя, с ложью Седьмого Неба. Попробуй еще раз, друг мой
— Я тебе не друг! Но, все же, воин не бежит от драки, так что…
Первый Воин прикрыл глаза, выдохнул и надкусил яблоко еще раз. Но на этот раз он отнесся к нему так же внимательно, как к противнику, которого должен был, для победы, ощутить, как самого себя.
И он ощутил…
Ощутил заботу, с которой маленький саженец посадили в землю. Ощутил, как аккуратно к нему привили часть от старшего товарища. Как его холили и лелеяли. Поливали. Отгоняли от его корней жадные сорняки, выдирая их не жалея спин и жил. Ощутил, как поливали в засуху, укрывали в холод. Как вокруг него играли и смеялись маленькие… люди. Как два человека, непонятно зачем, что-то вырезали на нем. Как укрывались в тени. Как спасались от дождя. Как ценили каждый листочек и благодарили за каждый плод.
Абендин открыл глаза и посмотрел на такое простое яблоко.
Он повернулся к Дархану и с жадностью зверя спросил:
— Что здесь еще есть подобного?
Дархан улыбнулся.
Абендин напоминал ему самого себя.
— Целый мир, мой друг. Целый мир.
— Я тебе не друг! Но… покажи!
Глава 1298
— Эх! Хорошо!
Абендин вынырнул из проруби и, босиком, по снегу, забежал внутрь бани. Отец Ульви, кузнец Танд, не отказал в услуге Дархану и растопил им баню. Сам Черный Генерал пока так и не смог научиться этой премудрости. Сколько бы он не пробовал, то слишком душно, то слишком холодно, то камни не те, то пар слишком едкий.
В общем, за сотни лет, среди смертных, искусство топки бани ему так и не далось.
Первый Воин плеснул из черпкак на камни и, вдохнув ароматный, еловый пар (вода была смешана с древесным соком) плюхнулся обратно на деревянную скамью.
— Смотри, Дархан! — он протянул ему ладони с гордостью демонстрируя то, от чего, наверное, у магистрата Яшмового Неба послетали бы их комические шляпы с голов. — Это мозоли! Самые настоящие!
Дархан только улыбнулся. Его собственные мозоли уже давно сошли, а кожа огрубела настолько, что новые как-то и не появлялись.
— Никогда не думал, что скажу это — но… как же здесь хорошо-о-о-о…
Абендин раскинулся на скамье и, подложив руки под голову, сладко потянулся.
Вот уже три года они вместе жили в деревне Фильге. Ну, вернее, Абендин жил здесь три года. А сам Дархан уже, кажется, второй десяток лет. Ему нравилось это место. У подножья гор, рядом с лесом и рекой, а если поехать дальше на запад, то через неделю пути можно пристать к берегу океана.
Порой Черный Генерал, в поисках уединения для своих мыслей и чувств, ездил туда и проводил там дни и недели. И, наверное, это были самые счастливые дни и недели в его жизни.
Если, конечно, не считать тех, когда он возвращался обратно в Фильге. Жил в доме Танда — в маленькой пристройке, которую раньше использовали как сарай, пока не поставили новую.
Абендин сперва возмущался тому, что Черный Генерал живет в сарае у смертного кузнеца, но… сам-то теперь обитал в заброшенном хлеву.
Опять же — история, достойная вечерней попойке.
Два боги жили в Фильге.
Один в сарае, другой — в хлеву.
— Знаешь, сегодня утром я спал с Алавой, — вдруг произнес Абендин. Алава — одна из вдов в деревне. Очень любвеобильная женщина… многие из молодцев потеряли свой цветок именно в её постели. — И я спал до этого с нимфами Седьмого Неба. Спал с сидхе Фае. Даже пара демониц побывали в моей постели, но эта смертная… Истоки, Дархан! Она трахалась так, будто завтра настанет конец света, которого так боятся наши мудрецы!
Черный Генерал только улыбнулся.
— Здесь все такое… настоящее, — продолжал Первый Воин. — если работать — то в поте лица. Потому что кто знает, какая беда может произойти уже завтра. Завтра, ты представляешь, Дархан?! Они переживают за завтра! Сколько таких завтра было в моей жизни, которых я даже не замечал?! А здесь — я чувствую их. Каждое такое завтра. Полные жизни. Новых впечатлений. Такого никогда не было на Седьмом Небе.
Черный Генерал только молча улыбался. Абендин озвучивал те мысли, которые посещали Дархана, когда он впервые надолго задержался среди смертных.
Ощутил то, что ощущают они. Когда каждый новый день, действительно — новый.
— Знаешь, раньше мне казалось, что смертные — это так, просто шутка мироздания, — Абендин разглядывал мазоли на своей руке. Он, как и Хаджар, специально ослабил свое тело души, чтобы полнее ощутить этот причудливый мир смертных. — Но теперь… их слезы — они горьче наших. Смех — звонче. Их женщины — жарче. Их мужья — отважнее. Каждый день их жизни, это сражение за новый день, но… это настоящая битва. Где каждый — от старика, до ребенка, воин.