Сдать королевство, женить Императора
Шрифт:
Наконец, мне удалось забыться поверхностным сном, из которого меня то и дело выдирали встающие перед глазами морды северных чудовищ. Открыв глаза, я поняла, что дремала лишь около получаса. За это время кое-какие силы ко мне вернулись и, окончательно придя в себя, я сумела даже присесть на кровати, стараясь не напрягать раненую руку.
Горничная, которая дежурила у моей постели, всплеснула руками и с причитаниями протянула мне кружку воды. Она что-то лепетала про рекомендации доктора, но я и так понимала, что сейчас мне надо как можно больше пить, чтобы помочь организму
— Где сейчас Император? — спросила я осипшим голосом.
— Наверное, в темницах, — робко ответила пухлая пожилая женщина.
— Пусть ему передадут, чтобы без меня никаких решений не принимал, — я махнула рукой в сторону двери, понятливая горничная передала мое распоряжение гвардейцу.
Служанка осталась со мной, но убедившись в том, что умирать у нее на руках я не собираюсь, больше не донимала меня жалобными стонами, только периодически подсовывала новые и новые порции воды с какими-то травами. Я же, откинувшись на подушки, могла только размышлять — ни на что другое сил не хватало.
Теперь точно известно, что покушаются именно на Лайонела. Но кто? И зачем? Если бы пытались убить меня, то мотивы были бы ясны, и круг подозреваемых хоть и широк, но довольно четок: далеко не все разделяли мои убеждения и готовы были отдать под крылышко богатого покровителя обнищавшую, но все еще суверенную страну. Но убивать Императора — какой в этом смысл? Кому это нужно? Разве что его политические противники могли бы воспользоваться случаем и напасть на него здесь, чтобы потом свалить на меня вину?
«Не мучай себя понапрасну, лучше отдохни и наберись сил, чтобы допросить нашего неудачливого убийцу», — в тоне Этцеля я впервые за много лет слышала сочувствие. — «Ты и так неплохо справилась»,
«Откуда ты знал?» — тут же спросила я, воспользовавшись тем, что бог в кои-то веки готов говорить серьезно.
«Я не знал, я же не бог-прорицатель. Это называется догадливость: старуха явно пообщалась с Мирэкки в тот момент, когда у нее закатились глаза. И после этого послала тебя к Лайонелу. Уж только слепой не понял бы, что ее о чем-то предупредили», — проворчал Этцель в ответ.
«Но я же не выгляжу как полоумная, когда мы общаемся?» — с ужасом подумала я, вспоминая совершенно пустое выражение на лице матери Императора.
«О нет, ты выглядишь как полностью безумная: пучишь глаза и плотно сжимаешь зубы», — хохотнул бог и удалился, оставляя после себя шлейф привычной звенящей пустоты.
Я выругалась вслух, и только после этого заметила, что у входа в мои покои стоит Лайонел. Ну прекрасно!
— Кто вас впустил? — тут же набросилась на Императора с обвинениями, чтобы сгладить неловкость.
— Гвардейцы не осмелились отказать своему будущему правителю, — Лайонел самодовольно улыбнулся, потом, не спрашивая разрешения, прошел и уселся на стул, стоявший рядом с кроватью: до моего пробуждения на нем и дежурила горничная.
Она, кстати, косилась на Императора с неодобрением и выходить не спешила, обеспечивая мне как минимум моральную поддержку и алиби в случае обвинений в порочной связи с Его Величеством. Лайонел бросил в
— Нападения начинают надоедать, не находите? — тут же тихо заговорила я.
— Согласен. И все они какие-то бестолковые. Будто их организовывает кто-то молодой, совершенно не опытный и не в меру идеалистичный, — подхватил Лайонел то, о чем я и сама уже успела подумать. — До их пор никто не пытался нас отравить. Хотя кинжал и оказался с ядом, от всей этой истории веет книжным романтизмом.
Император склонился, внимательно осматривая мою руку. Он сидел слишком близко, я даже слышала его дыхание, отчего становилось совершенно неуютно. Голова отказывалась работать, выдавая бесполезные и милые воспоминания о наших встречах на его шхуне, и в попытках справиться с эмоциями я пропустила момент, когда он начал витиевато меня благодарить.
Когда осознала, что прославление моей храбрости и решительности зашли слишком далеко, поспешила отмахнуться.
— Не стоит благодарности. Я сделала это ради своей страны.
«Ой ли?» — ехидно подметил Этцель. Я решила его проигнорировать, хоть это и чревато парой дней сильной головной боли.
— Но я ведь даже не успел сказать, что ко всем прочим своим достоинствам вы еще очень красивы, невероятно умны и на удивление благородны. Пожалуй, теперь у меня больше нет повода проявлять к вам недоверие, — все же продолжил Император.
Его слова, сказанные вполне просто и искренне, без напускного пафоса, меня смутили. Я поспешила отвернуться, но он наверняка успел заметить мои порозовевшие щеки. Вот еще не хватало, чтобы он воображал, будто нравится мне.
— Что ж, я очень рада, что это недоразумение осталось в прошлом. Теперь у нас появилась еще одна зацепка в поиске организатора, — тихо сказала я в надежде, что диалог на этом будет исчерпан и Лайонел уйдет. Но он продолжал с любопытством меня разглядывать.
— Все же скажите, Войцеха, что вы будете делать, когда отдадите мне корону? Ни один пункт из нашего договора ни напрямую, ни косвенно вас не касается.
Ему-то что за дело?
— Я и сама пока не знаю. Скорее всего, вернусь на север — с вашего позволения. У меня там поместье, — пожала плечами я.
На самом деле во мне слишком мало оптимизма, чтобы планировать на столь долгий срок. Сейчас бы дожить до того момента, когда запоздавшие послы из Иллии, Ренейда и Галлена приедут во дворец, да завершить побыстрее процедуру передачи власти. А там уже видно будет.
— И оставите все свои проекты? Как же разработка лесных угодий? И система работных домов? Помимо этого, насколько мне известно, именно вам впервые за пару сотен лет удалось восстановить мир между Даграсом и северными княжествами. Не опасаетесь, что без вас часть этих достижений будет утеряна? — Лайонел задавал вопросы с участливым видом, только что руки мои в свои ладони не заключил и в глаза преданно не заглядывал.