Сдавайтесь, шериф!
Шрифт:
— Сначала найди для этого, — ухмыльнулся я.
— О, цыпленочек мой ясноглазенький. Поверь мне, Я найду.
Этот и правда найдет. Мистер, мать его, Лоуренс из тех боссов, от которых и у дьявола за пазухой не спрячешься, ибо дьявол вряд ли захочет связываться с ним и его акулами-юристами.
Но чего у него не отнять, так это его умения безошибочно вычленить серьезность и срочность того или иного запроса. Как в моем конкретном случае. Он больше не задавал вопросов, но по его взгляду я понял, что “мамочка” сдержит свое слово, вздумай я пропустить хоть один обязательный звонок или притащить ему шрам на роже.
От Далласа, где я приземлился через несколько часов, до места, куда я должен был прибыть, меньше сотни миль. Учитывая “красный
— Косарь, — сплюнул через выбитый зуб хозяин стоянки.
— Пять сотен, и я даже спрашивать не буду, откуда у тебя байк из банды “Диких койотов”. Потому что они скорее сожгут то, что им принадлежит, нежели позволят чужаку ездить на своей хромированной сучке. — Ну давай, парень, попробуй мне возразить, что этого коняшку ты прикупил по случаю.
Громила недобро зыркнул на меня исподлобья и выдавил:
— Восемь. И я заправлю полный бак.
— Шесть. И я сам его прокачаю так, что ни одна падла не узнает. И меня здесь не было.
Я решил, что проводить рекогносцировку на местности лучше уж на свежую голову по-любому. А посему через часок, сверившись с ДжиПиЭс навигатором, зарулил в ближайший мотельчик, рядом с которым был обозначен бар без названия. Самое то сейчас — пропустить пару пинт и завалиться дрыхнуть. А уж завтра двинуть в тот захудалый городишко, в окрестностях которого и происходят описанные Коннором мерзости.
Да уж. Встряла его родственница.
Засада так засада.
Для таких вот городков, затерянных на карте, даже мелкая кража становится событием, что долго и в подробностях обсуждается местными сплетницами до посинения и выявления новой сотни значимых деталей, о которых ни слова не говорится в полицейском отчете.
А уж убийство. И не одно. И такие… дикие. Оторвать яйца тому мудаку, что сотворил эти непотребства, и заставить его их сожрать.
А тут еще шериф — баба. Мало того, что к шерифу всегда больше всего претензий, а она еще и это… того… В смысле… Нет, не подумайте, что я сексист какой. Но рили, есть профессии, где бабы ну вот вообще не к месту. Грузчики, солдаты, полицейские, все те, кто должен выполнять тяжелую, грязную работу. Работу, полную говна и кровищи. Ну не бабское это дело, ну честно. Ни одна тетка не в состоянии противостоять крепкому, здоровому мужику. Да и зачем? Ну вот скажите мне, тупому и здоровому, ЗАЧЕМ? Я вот абсолютно убежден в том, что чем больше женщины лезут не в свое дело, тем слабее рядом с ними становится сильный пол.
Так что я понимаю Коннора. На все сто процентов.
Я бы тоже с ума сходил, если бы мне пришлось наблюдать со стороны, как моя сеструха гоняется за убийцей-извращенцем. А я при этом совершенно бессилен хоть как-то ей помочь. Потому что невозможно что-либо путное сделать, сидя в инвалидном кресле.
Сука! Вот я все же мудак бессердечный! Решил почему-то, что у Коннора все норм уже, доктора его починили и живет себе мужик не тужит. А оно вон чего. Не поставили-то его на ноги. А я и не интересовался. Говорю же — мудак и кусок дерьма неблагодарного. У меня и так то даже мысли не мелькнуло отказать ему в помощи, а как только буркнул, что он сам бы, да никак…
В баре оказалось на удивление многолюдно. По ходу куча всякого проезжего народу, вроде меня, да еще и местные любители жидкого антистресса. С другой стороны, куда тут еще податься, если охота пообщаться.
Моя бедная задница устала от перелета и последовавшей за ним тряски в седле моей новой двухколесной зверюги, так что усаживать ее я не торопился. Пошел прямо к стойке. Заказал местное пиво, что оказалось на удивление неплохим, и ополовинил бокал одним махом. Хорошо, однако.
Но недостаточно хорошо, чтобы просто отвернуться и не заметить, как один мудак тайком плеснул чего-то в бокал пива невысокой фигуристой девице, сидящей спиной ко мне.
Глава 3
Бывают же такие дни, к которым ты долго и тщательно готовишься, планируешь каждое свое действие до минуты и даже секунды, тщательно репетируешь перед зеркалом выражение лица, мимику, жесты, чтобы ни единым несоответствием не вызвать у окружающих сомнений в том, кто ты и что делаешь. Но все идет насмарку к чертовой матери из-за одного-единственного дебила.
Или двух.
Или трех.
Или, дьявол их разбери, целой кучи дебилов мужского пола.
Одному из них приходит в голову идея срочно обсудить какую-то предвыборную херню со своим шерифом. Второму не достает ума просто не ответить на вызов от секретаря окружного прокурора (не, ну в самом деле, а если ты в этот момент на задержании или на толчке, тоже ответишь этому напыщенному придурку?), третий идиот, хоть и любимый брат, натравливает на меня мамулю, а четвертый, небритый и вонючий, — была бы при исполнении, задержала бы за драку в общественном месте — вдруг ни с того ни с сего вмешивается в беседу с вполне приличным парнем, милым и скромным, слегка заикающимся от волнения, и утаскивает на плече, как неандерталец, лишив возможности вставить хоть слово.
Но обо всем по порядку.
Мы с Майком разработали прекрасный план охоты на живца. И первый заход прошел в штатном режиме. Хотя и вхолостую. Сегодня мы уговорились повторить в другой забегаловке на границе наших округов, где, по информации его осведомителей, частенько собираются заезжие гости.
Почему именно заезжие? Потому что мы с Майком уверены на все сто процентов, что все эти убийства — дело рук не местных парней. Я служу шерифом в одном из самых маленьких графств штата — меньше трехсот квадратных миль, из которых двадцать — озера и реки. Население всего пять с половиной тысяч душ, из них порядка пятнадцати процентов одинокие пожилые люди старше шестидесяти, и еще около двадцати — дети и подростки до восемнадцати. Мужчин и женщин среди оставшихся практически поровну. И будь я проклята, если не знаю каждого из них по имени и в лицо, прожив здесь всю свою жизнь за исключением того времени, что училась в Полицейской академии Университета Индианы. Никто — никто! — из тех, кого я знаю, не мог этого сотворить. Просто не мог. Потому что в противном случае… В противном случае либо Бога нет, либо он отвернулся от меня. От всех нас.
Иисусе.
Какой же тварью, одержимой дьяволом, надо быть, чтобы так истязать живого человека?
И я была, есть и буду полна решимости во что бы то ни стало, даже ценой собственного здоровья и жизни, если потребуется, поймать этого нелюдя и отдать под суд. Хотя, зная нашу судебную систему, была бы счастлива, если бы он оказал сопротивление при задержании, чтобы у меня появилась причина застрелить подонка на месте.
Но это пока только мечты.
А мою работу за меня никто не выполнит.
Почему живцом должна быть именно я? По трем причинам. Во-первых, я ни за что, никогда и ни при каких условиях не только не решилась никого уговаривать на эту роль, но и категорически была бы против чужой инициативы в подобном. Ради Господа нашего, зная чем может обернуться прокол и что потом нужно будет смотреть в глаза еще чьим-то убитым горем родственникам… Ни за что! И не обсуждается! Во-вторых, последние убийства произошли именно на моей территории. А в-третьих, моя внешность идеально соответствует вкусам и предпочтениям ублюдка. Потому что все его известные нам жертвы имели латиноамериканские корни, родным языком являлся для них испанский и они были молоды и симпатичны. Мой папа — американец пуэрториканского происхождения, я с детства говорю на испанском как на родном, в свои двадцать семь выгляжу как студентка и вполне довольна своим отражением в зеркале.