Сделай это нежно
Шрифт:
– Это правда, – тихо подтвердила утешенная Милена и улыбнулась.
– Ну вот. Теперь ты поняла, что БЫТЬ – это совсем другое. Это – всегда искать выход. И ты его обязательно найдешь. И пойдешь в свой мир по этой картофельной шелухе. Там хорошо… – добавила она после паузы.
– А вы нашли его? – с сомнением спросила Милена, глядя на морщинистые от работы и времени руки старухи.
Та взглянула на нее строго, давая знать, что больше не расположена к разговорам.
Но все же пробурчала:
– Искать выход – это уже выход…
И
У нее в корзине лежало три килограмма картошки. Это означало, что сегодня она может выбрать не меньше ста разных выходов.
Рождественская сказка
За окном кружились мелкие звездочки, будто кто-то сеял на землю семена зимних цветов.
Но буквально через каких-то полчаса небо разверзлось и из лилово-черной мглы вдруг повалили крупные рваные клочья. Их монотонное кружение завораживало взгляд, уводило Настю от невеселых мыслей к… еще более грустным: этот Новый год не обещал ничего необычного. Хотя чего-то «необычного» она и не ожидала.
Пусть бы все оставалось, как было. Не очень интересная работа, но все же – работа.
Не слишком яркий роман с однокурсником, который мог закончиться через пару лет свадьбой – но все же лучше, чем ничего. Конечно, Настя порой жаловалась и на работу, и на этот пресный роман, который застыл на стадии «ухаживания».
И вот – будто сглазила: с работы уволилась, а затянувшиеся ухаживания она сгоряча прервала сама.
А теперь сидит в одиночестве перед заснеженным окном и горько жалеет и о том, и о другом.
Ведь и с первым, и со вторым надо было бы смириться, а не ждать чудесного превращения рабочего стула на складе бумажной фабрики в офисное кресло, а нерешительного и скучноватого жениха – в прекрасного принца. Стоит довольствоваться тем, что есть. Ведь и это может исчезнуть в один миг. Погорячилась, высказалась перед всеми – заведующий складом даже рот раскрыл, Толик (Толиком «жениха» зовут) просто ушел, плюнув себе под ноги: «Как хочешь! Потом сама прибежишь…»
На мгновение почувствовала облегчение: ура, свобода! Не прибегу. А теперь что? Надо квартиру подешевле искать. И только на себя и рассчитывать. Все «принцы» разобраны, и Толика быстро кто-то к рукам приберет.
Настя оторвала взгляд от серебряной круговерти за окном и перевела взгляд вниз, во двор – земля была влажная и серая. Она глотала белоснежные хлопья и никак не могла насытиться.
Слякотно на улице, слякотно на душе…
Не очень то и хочется выползать куда-то в такую погоду. И Настя ни за что бы не вышла, если бы не надо было сбегать на почту за денежным переводом от родителей – не сидеть же в праздничные дни без вкусненького!
Настя пошла одеваться. Зимой это такая долгая процедура, сто раз успеешь пожалеть себя. Настя так и делала, ругая слякотную зиму, год, который начинается неудачно, и собственную глупость.
А уже на лестничной площадке, по инерции, отчаянно ругала лифт, который никак не хотел подниматься на ее четырнадцатый этаж, а гудел и дергался где-то внизу, будто его дверцу заклинило.
Видимо, кто-то безобразничает, решила Настя и пошла пешком.
Когда дошла до седьмого этажа, убедилась: да, действительно – лифт заклинило.
Причем, удерживал его какой-то старик.
Согнувшись дугой и придерживая дверцу ногой, он не спеша собирал с пола мандарины, которые высыпались из его дырявого пакета.
Настя с раздражением окинула взглядом его старое пальто с драным меховым воротником и хотела уже проскочить мимо, но тут под ноги подкатилась последняя мандаринка. Заставила Настю наклониться.
Настя протянула ее деду.
Он медленно выпрямился и посмотрел на девушку. Весь седой, засыпанный хлопьями снега, в смешных старомодных валенках, он вызвал у нее забытое чувство жалости не к себе – к другому.
– Вам помочь, дедушка? – спросила Настя.
– Помоги, солнышко, – сказал он, сунул ей в руки корзину и робко покосился на разинутую пасть лифта: – Я в эту штуковину больше не полезу!
– А вам куда? – тоскливо спросила Настя.
– На семнадцатый…
Настя вздохнула, но что поделаешь?
Они начали медленно подниматься вверх. Дед постоянно останавливался, пытаясь отдышаться.
Настя начала нервничать, думая, что еще полчаса такого восхождения, и почтовое отделение закроется.
– А что ты, солнышко, чернее черной тучи? – спросил ее дед. – Накануне таких светлых праздников – грех.
– Праздник?.. – не сразу отозвалась Настя. – Какой там праздник…
– Как это – какой? Зимние праздники – они все как волшебная цепочка: чудо на чудо нанизано.
– Чудеса, дедушка, только в ваше время были. Да и то потому, что вы в них верили, как дети. А сейчас все иначе! – пробормотала Настя, рассердившись на то, что дед снова остановился.
Тот внимательно смотрел на нее.
– Неправду говоришь, девочка, – сказал он. – Слушай-ка, что я тебе скажу.
И стал нести такое, что Настя еще больше разозлилась.
– Совсем скоро будет тебе три знака. Первый – упадет перед тобой на колени добрый молодец, с которым ты пойдешь по жизни, как по ковру золотому… Второй – зазвонят колокола, и придет к тебе удача, о которой мечтаешь. А третий знак: дверь не затворишь – через них к чуду и пойдешь!
– Спасибо, конечно, дедушка за ваши сказки, только, умоляю, давайте еще немного поднимемся, а то спешу я… – взмолилась Настя, поглядывая на часы.
– Я уже пришел, – ответил тот, забирая у Насти из рук свою корзину. – Не задерживаю тебя больше! Иди себе с миром. Спасибо, что помогла.
Настя вздохнула с облегчением.
И побежала вниз.
А пробежав несколько этажей, остановилась, прислушалась – стоило бы деда до самой квартиры довести. Неудобно как-то получилось!
Настя снова направилась вверх – туда, где деда оставила, но на лестнице никого не было. Старик как сквозь землю провалился. А шел ведь на семнадцатый.