Сделай мне ребенка
Шрифт:
— Илончик, поддержи меня, — взмолилась молоденькая Юля. — Ведь несколько раз в сутки — это ненормально? Откуда же в нас столько отходов!
— Нет, — поспорила возрастная Жанна. — В нас сидит второй человек, а значит, надо ходить как минимум дважды! Я слушала одного авторитетного врача, он сказал, что… О! — она обратила на меня внимание. — Илон, ты как часто ходишь?
Что за издевательство?! Это же ходячее пособие «Как отупеть за неделю». Всё, или меня отпускают на волю, или я передушу всех подушками! Так больше нельзя. Я,
Ключевым пунктом было: «Или я сбегу в одной пижаме».
Но у приоткрытых дверей я замерла как вкопанная. Оба голоса, доносящиеся из щели, были мне знакомы. Первым — суховатый, скрипучий — говорил мой врач. А второй — бархатистый, негромкий — без сомнения мог принадлежать только одному человеку.
Он вернулся… опять?..
Я стояла и подслушивала как нашкодившая малолетка.
— Повторяю, угрозы прерывания нет, но Илоне нужен стопроцентный покой. Никаких нагрузок и нервных потрясений.
— Я гарантировал это ещё два дня назад. Может быть, ей что-то понадобится из лекарств? Ей требуется особое наблюдение? У меня есть деньги.
— Оставьте их на ребенка, — мягко оборвал врач. — Вашей невесте ничего не угрожает. Но интимную жизнь я посоветовал бы временно прекратить. Через несколько недель рекомендую сходить к наблюдающему врачу — пусть он посмотрит динамику и даст добро.
— Ясно, — Илья кивнул и, обернувшись, столкнулся со мной взглядами. — А вот и невеста. Илон, врач разрешил тебе выписываться.
— Счастье-то какое, — ответила я язвительно, подумывая добавить какую-нибудь грубость.
Но не перед доктором же вредничать со своим «женихом». Мне пришлось выслушать последние врачебные наставления, пообещать быть спокойнее и не подвергать себя стрессам. Как тут не подвергать, если по больнице шляются всякие и называются моими мужьями?!
Мы с Ильей отошли в сторонку, и я зашипела как гадюка:
— Ляля, что ты тут потерял?!
— Вызволял принцессу из заточения в башне советской застройки, — ухмыльнулся Ларионов. — Поверь, мне пришлось применить всю свою дипломатию, чтобы врач смирился с тем, что теперь ты под домашним арестом.
— Спасибо. Только я об этом не просила.
— Знаешь, в чем проблема? — Илья положил ладонь на моё плечо. — Мне плевать. Я не хочу, чтобы женщина, которая вынашивает моего ребенка, существовала в таких условиях. Тебя тут всё равно ничем не лечат, врач сам признался. Они якобы восстанавливают твой покой. Ну и какой смысл прозябать в больнице, если восстановиться можно и дома?
— Спасибо, — повторила куда искреннее, ибо устала от ничегонеделания настолько, что готова была лезть на стены. — Ляля, за всё спасибо. Только… тебе ведь этот ребенок даром не нужен. Живи ты своей жизнью, уезжай в Прагу. Всё будет нормально.
— Ни за что. Я уеду только тогда, когда ты родишь дочь. Иначе не смогу спокойно спать. Собирайся. Отвезу тебя домой.
Надо признать, что из палаты я уходила едва ли не вприпрыжку. Наконец-то не будет тупых разговоров, сочувственных лиц и безвкусных обедов! Ура! Где-то внутри меня расцветала вселенская благодарность к Ларионову, но вслух я этого, конечно, не произнесла.
Нафиг, а то зазнается.
Впрочем, не стану отрицать очевидных вещей. Мне понравилось то, что он не сдался после прошлой нашей перебранки. Остался, замучил врача, но добился своего. Может быть, у нас остался крохотный шанс на счастливый финал?..
Нет, — одернула я себя, — Ларионов сам обмолвился, что его беспокоит состояние ребенка. Неужели он собирается предъявить на него свои права?
Черт!
Ладно, подумаем о внезапно объявившемся отце и причинах его заботы в другой обстановке. Время у нас есть.
Я влезла в машину Ильи и скептически принюхалась. Салон сохранил аромат его туалетной воды: кофейной горечи, еловых ветвей. Но к приятному запаху прибавилось кое-что ещё. Сигаретный дым. Въедливый, жесткий, он забивался в нос и горло, заставив меня надсадно кашлять
— Ты теперь куришь? — осуждающе глянула в сторону Ильи, выруливающего с больничной парковки.
— На нервной почве, — просто отозвался тот.
— Либо ты бросаешь, либо даже приближаться ко мне не смей.
— Так точно! Знаешь… я по этому скучал, — ответил Ларионов с улыбкой.
— По моим претензиям? — Я опешила, потому что ожидала любой реакции, но точно не радости. — Тебя некому пилить?
Он рассмеялся, но так ничего и не ответил. Только ямочки в уголках губ стали ещё отчетливее.
В квартире нас встречал ошалевший от одиночества Пашка. Нет, кота кормила и даже вычесывала сердобольная Вика, но без хозяйского внимания он загибался. Счастливое существо поползло по моей штанине, вцепившись в кожу всеми когтями. Я — почти без ругательств — стянула с себя кота. Необъятная сумка с вещами (Вика притащила в больницу половину моего гардероба) была брошена Ларионовым на тумбочку.
Мы помолчали. Илья встал в проходе, скрестив руки на груди и напрягшись всем телом. Помнил, видать, чем закончилась его последняя встреча с этими стенами.
— Как видишь, защитник у меня имеется. Спасибо, что довез, — сказала ему умиротворенно.
— Итак, секса между нами всё равно не будет, — задумался Ларионов, улавливая мои мысли. — Кроме того, я не стану раздеваться и уж точно не позволю меня связывать. Чем займемся?
— В смысле, чем займемся? Я наконец-то помоюсь по-человечески, а ты сгинешь с глаз моих долой.
Легкое пожатие плечами. Кажется, другого ответа никто не ждал.
— Договорились. Но я приду завтра.
— Кто сказал, что тебя пустят? — фыркнула и выпихнула его за порог.