Сеанс в Преисподней
Шрифт:
– Не совсем. Он толком не рассказывает, но, как я поняла, все они про войну, все похожие. Но брат не может об этом нормально говорить, хотя мы с ним с детства всем делимся. Обычно он рассказывал мне гораздо больше, чем родителям.
– А что родители?
– Родители сказали, что это временно. Но вот уже прошло полгода, а кошмары не заканчиваются. Я вижу, что они тоже не понимают, что делать.
– Обращались к кому-нибудь? К психотерапевтам там или, может, священникам?
– Нет! – отрицательно качая головой, ответила Света, поправив огромные очки. – Он и слышать об этом не хочет. Утверждает, что он
Рома не выдержал и засмеялся. Света устремила на него осуждающий взгляд.
– Извините, – сказал Рома, – я его понимаю. Скажите ещё вот что: почему обратились вы, а не родители? Я говорю это потому, что мы можем столкнуться с проблемой, если они будут препятствовать нам.
Света только отмахнулась.
– Нет, не будут. Я их уговорю, но мне надо целиком и полностью знать весь процесс, как вы это будете лечить. Ну и сколько это будет стоить, конечно.
Рома всё ей рассказал. Думал, что девушка откажется, но, к удивлению, Света заверила, что всё организует и убедит родителей в необходимости процедуры, которую он предлагал.
3
Вечером он встретился с Оксаной. Они прогулялись по набережной в центре города, девушка рассказала, что с парнем она рассталась. Ему эта новость не понравилась, ведь он не собирался ввязываться с ней в затяжные отношения, а вот дружеский и, что более важно, бесплатный секс (в отличие от секса с Дианой) его вполне устраивал. Пусть встречалась бы с этим рогатым лопухом, а Рома бы её между делом трахал.
Но что случилось, то случилось. Ночь она провела у него, а наутро, как обычно, уехала в тату-салон.
Рома же отправился за покупками. Приобрёл себе хлопчатые светлые штаны – по заверениям продавщицы, очень модные и стильные, и рубашку с коротким рукавом бежевого цвета. После посоветовался с дочерью, где в Севастополе сейчас можно купить айфон, и выложил за него приличную сумму. Ещё пару тысяч потратил на праздничную упаковку и открытку.
Вечер неминуемо приближался, и Рома осознал, как на самом деле необъяснимо волнуется перед праздником. Созвонившись со своими родителями, он узнал, что они к Нике не приедут, сославшись на непредвиденные обстоятельства. Он прекрасно понимал, что видеться с бывшей невесткой и её родственниками у них нет ни малейшего желания, как и у него самого. Но если родители могли позволить себе поздравить единственную внучку переводом денег на карту, то его присутствие было для Ники обязательным, как бы он ни отнекивался.
До «Апельсина» Рома дошёл пешком. Он понимал, что сегодня придётся выпить: терпеть на трезвую голову рожи бывших родственничков выше его сил.
Зайдя в просторное и переполненное людьми «Limoncini» на втором этаже, он увидел большой стол. За ним, как и полагалось, разместились все: располневшая почти до безобразия Катя (как хорошо, что он развёлся с ней, вряд ли встал бы на эту толстуху); её нынешний муж, одетый как идиот в синий костюм с бабочкой, словно аниматор в турецком отеле; родители Кати – с нескрываемым презрением уставившиеся на Рому, как только он нарисовался в поле зрения; смешной карапуз по имени Дима – брат Ники, которому «посчастливилось» иметь в родителях дуру-мать и кретина отца.
Также вокруг суетились подруги Ники. Алёну Рома знал лично, остальных – только по рассказам дочери. Ему предстояло познакомиться со всеми девочками, потому что среди присутствующих других перспективных собеседников он не увидел.
Ну и, конечно, сама виновница торжества – Ника. Его дочь, которой сегодня исполнилось пятнадцать лет.
«Как быстро летит время, как же оно беспощадно».
Ника предстала в чёрном платье, по его меркам, чрезмерно коротком для её возраста. Под стать наряду она надела красные туфли, уложила кудри, на лице был лёгкий макияж.
«Боже, она красавица. Совсем не та пацанка, которую он привык видеть при встрече».
– Папа! – радостно вскрикнула девочка, когда Рома подошёл вплотную к столу. – Ты, как всегда, опаздываешь!
Ника выскочила из-за стола и обняла его.
– Это тебе. С днём рождения!
Так много хотелось сказать, но, как выяснилось, он не мог связать и пары слов. Наверное, причиной послужили взгляды «гиен» за столом. Рома протянул коробку, и Ника радостно заверещала, принявшись расцеловывать отца в обе щёки. Большее удовольствие, чем от её эмоций, он получил лишь от созерцания рож бывшей жены и её родителей. Наблюдая за их гнусными физиономиями, Рома испытывал… наслаждение?
– Спасибо, спасибо, спасибо! – писклявым голосом кричала Ника, подпрыгивая. – Это же то, о чём я думаю?
– Разве ты оставила мне выбор?
Она улыбалась, он отвечал ей тем же.
– Присаживайся, – сказала дочь, – я оставила тебе место рядом с Алёной. Она фанат твоих шуточек.
– О-о… Рад такой компании.
– Да уж, ничего удивительного. Ведь сам так и не повзрослел.
Катя сидела с кислой миной и смотрела на него исподлобья, напоминая голодного мопса.
– И тебе добрый вечер, бывшая жена.
Та чуть не залаяла от злобы. Вероника посмотрела на мать осуждающе.
– Мама! Я же просила. Оставьте свои разногласия в прошлом. Сегодня у меня праздник, и отмечать его в такой большой компании ты сама предложила.
«Эх, знала бы ты доча, что самое большое наше разногласие сидит сейчас рядом с твоей матерью в клоунском пиджаке и трусливо прячет взгляд».
– Поддерживаю мнение нашей дочери. Меня пригласила она, а не вы, так что… вынужден портить вашей семейке вечер.
Кто-то из девчонок не сдержался и еле слышно хихикнул. Родители Кати по-прежнему молчали, но их напыщенность кричала: «Да как ты смеешь разговаривать так с нашей дочерью!»
Рома и правда не хотел портить Нике вечер, а потому смиренно сел за стол, предварительно поздоровавшись со всеми присутствующими: сухо – со взрослыми, оживлённо – с подругами Ники.
В целом праздник проходил неплохо. Половину вечера Ника с подругами разбиралась с новым айфоном, пока остальные, включая Рому, набивали брюхо и пили водку. Его это устраивало. Он не лез к бывшим родственникам и подзадоривал девчонок, чьё настроение в их возрасте было не так-то просто испортить. Время от времени поглядывал на Катю и её родителей и понимал, что их от него тошнит. Раздражают его шутки, раздражает, что он нравится молодёжи, а больше всего их бесит, как сильно его любит собственная дочь.