Седая оловянная печаль. Зловещие латунные тени. Ночи кровавого железа
Шрифт:
Засов отскочил от сухого старого дерева. Я вырвался наружу с ножом наготове – и никого не увидел. Добежал до конца барака – все равно никого.
Проклятье! Я прислонился к стене. Что-то тут нечисто, даже если это не то, о чем думает Черный Пит.
Отдышавшись, я вернулся к кухонной двери и поискал следы. Кое-что заметил, но в сумерках как следует не разобраться.
Ладно. Ничего не поделаешь. Отправлюсь обедать и посмотрю, кого удивит мое появление.
7
Я
– Ты чего сюда приперся?
– Жду, хочу выяснить, где мы едим.
– Болван. – Она подняла тяжеленную кастрюлю. – Бери и пошли.
Я повиновался. Мы протиснулись через покосившуюся дверку в просторную кладовую, прошли ее насквозь и вышли через такие же шатающиеся двери.
Столовая как столовая. В ней спокойно можно принять сотни три ближайших друзей. Большая часть помещения была погружена в темноту. Все сидели за одним из угловых столов. Украшения, как и во всем доме, доспехи, шпаги…
– Туда, – указала кухарка.
Нетрудно было догадаться, что она имеет в виду пустующее место. Я поставил кастрюлю на стол и уселся.
Народу было не много. Питерс, брюнетка, которую я утром поймал на месте преступления у своей сумки, плюс три парня, с которыми я раньше не встречался, и кухарка, устроившаяся напротив меня. Генерала, видимо, не ждали.
Девушка и незнакомые парни рассматривали меня. Сплошь морские пехотинцы в отставке, чего и следовало ожидать. Девушка выглядела отлично. Она переоделась в весьма соблазнительный наряд.
Гаррет, ты попался… Нет, авось пронесет. Было в ней что-то неприятное. Она излучала готовность, призыв, а хотелось отвернуться, отступить. Точно, есть в ней нечто опасное, недоброе, чувствуется раздвоенное копытце.
Как Морли учит? Ни в коем случае не связывайся с ненормальными бабами, у тебя и без того с головкой неладно. Взрослею помаленьку, не иначе. Конечно, в один прекрасный день и свинья может взвиться в облака. Но перерасти это свое качество я планировал не раньше чем годков через шестьсот.
– Майк Секстон, – представил меня Питерс. – Он был со мной на островах десять лет назад. Майк, это наша кухарка. – Он указал на троллеобразную старуху.
– Мы уже знакомы.
– Мисс Дженнифер, дочь генерала.
– С ней я тоже встречался. – Я поднялся и через стол протянул девушке руку. – Раньше случая не представилось. Обе ваши ручки были в моей сумке.
Кухарка хихикнула, а Дженнифер посмотрела на меня так, будто прикидывала, в каком виде я вкуснее – в печеном или жареном.
– Деллвуда ты знаешь. Следующий за ним Каттер Хокес.
Хокес сидел слишком далеко, я не мог обменяться с ним рукопожатиями и просто кивнул. Он кивнул в ответ. Хокес был тощим субъектом с тяжелым взглядом серых глаз и впалыми щеками, лет пятидесяти пяти, несговорчивый на вид. Он походил скорее на сбившегося с пути попа, чем на старого служаку. Смешливый, должно быть, парень. И юморной – как булыжник.
– Арт Чейн.
У Чейна были разбойничьи черные, начинающие седеть усищи, немного волос на макушке и килограммов десять лишнего веса. Глазки тоже черненькие. Еще один тип с аллергией на смех. Он вообще не соизволил поздороваться. От счастья лицезреть меня он лишился речи.
– Фрэйдель Кид.
Кид был старше генерала, ему перевалило за семьдесят. Тощий, вялый, один глаз стеклянный, да и второй не больно хорош, взгляд у него поэтому был несколько неопределенный. Но зато он не производил впечатления человека, положившего жизнь на то, чтобы, не дай бог, не улыбнуться. И сейчас, когда Питерс назвал его имя, он улыбнулся. Это был тот самый человек, который при мне растапливал камин в покоях генерала.
– Рад познакомиться, мистер Секстон.
– Взаимно, мистер Кид.
Видите? Я могу вести себя по-джентльменски. Слухи, что Гаррет, мол, неотесанный грубиян, – клевета завистников, не более.
Дженнифер не дала мне приняться за еду:
– Что вы здесь делаете?
– Генерал послал за мной.
Все интересовались моей особой. Приятно иногда оказаться в центре внимания. Покойника пока в печку не засунешь, он и ухом не поведет.
– Зачем?
– Спросите его. Он сам вам скажет, если захочет.
Дженни прикусила язычок. Глаза ее метали молнии. Интересные это были глаза: голодные, кошачьи, – наверное, она могла видеть в темноте. В полумраке столовой я не разобрал, зеленые они или нет. Неопределенный, странный цвет, единственный в своем роде. Чертовски красивые глазки, но совсем не манящие.
– Чем же вы занимаетесь? – спросил старик Кид.
– Гм. Меня можно назвать дипломатом.
– Дипломатом?
Всеобщее изумление.
– Именно. Я привожу в порядок дела, заставляю людей изменить свое мнение, я вроде армии, но в миниатюре. Частные услуги.
Питерс предостерегающе взглянул на меня.
– Не меньше вашего, ребята, люблю хорошую беседу, – сказал я. – Но я проголодался, а вы все скопом на меня навалились. Разрешите отвлечься?
Они странно посмотрели на меня. Кухарка удивилась больше других, – может, она думала, что ошиблась на мой счет.
– Где остальные, сержант? – спросил я, помешивая кочергой в камине.
Питерс нахмурился:
– Все тут. Кроме Тайлера и Уэйна. У них свободный вечер.
– Снэйк, – добавил Кид.
– Да, точно. Снэйк Брэдон. Но он никогда не заходит в дом. Черт возьми. Не слинял ли он совсем? В последнее время он мне не попадался. Кто-нибудь видел Снэйка?
Отрицательные поматывания головой.
– Позавчера он приходил за продовольствием, – сказала кухарка.
Не хотелось задавать сразу слишком много вопросов, поэтому я не стал выпытывать подробности о Снэйке Брэдоне. Поймаю Черного Пита одного и обо всем расспрошу.