Сёдла, на которых держится мир
Шрифт:
Я посмотрел наверх. В роли облака сегодня был огромный, парящий в воздухе шатёр, навроде такого, как был у мистера Смита, но раза в три поменьше. В днище летающего шатра открылся люк, и из тёмного проёма появился синий луч, он не торопясь дотянулся до группы серых и стал втягивать их одного вслед за другим внутрь, последним луч поднимал нашего зелёнокожего. Джесси, не торопясь, примотал к той бомбочке шашку динамита, поджёг от сигары фитиль и аккуратно подбросил во внутрь луча. Шашка динамита стала подниматься наверх вместе со всей честной кампанией, когда я услышал над ухом свист,
Смит упал на песок, связку с фитилем втянуло внутрь шатра, Джесси спрыгнул с коня и пригнулся, раздался хлопок…
Летучий шатёр исчез! На его месте на секунду только появилось тёмное пятно, потом сильный порыв ветра повалил людей и лошадей на землю. Когда я поднялся на ноги, отплёвывая пыль, Билли уже стоял рядом с Джессом и упирался стволом винчестера прямо в его висок. Мистер Смит трепыхался в пыли, пытаясь освободить ногу от верёвки, конец которой был привязан к луке седла Биллова мустанга. Я живо забросил Зелёного поперек коня и свистнул гнедого. Билл отступал к своему мустангу, волоча с собой Джеймса. Поставив ногу в стремя, он отбросил Джесса и взлетел в седло. Я придержал Джеймса на мушке шестизарядного, но он не проявлял желания соревноваться в стрельбе.
Тогда я подхватил под уздцы каурую лошадку, и мы с Биллом двинули коней к выходу из каньона, держась в седлах в пол-оборота, чтобы не упустить людей Джеймса с линии огня. Когда расстояние увеличилось, мы помчали во весь опор, да и люди Джеймса тоже. Только в другую сторону.
— Вам надо было снять с него штаны, — раздался скрипучий совет мистера Смита, когда лошади перешли на рысь. — Пока держали Джесси Джеймса на мушке. Я бы хорошо заплатил.
Билл натянул поводья.
— Может быть, Джесси и достоин, чтобы его повесили, но вот позора не заслужил.
Он аккуратно опустил зелёного Смита на песок. Тот принялся отматывать лассо с ноги.
— Как насчёт благодарности, мистер Смит?
— Какая ещё… благодарность?!
Билл тихонько дёрнул за верёвку и Смит повалился.
— Что вы скажете, если мы запросим премиальные?
Взгляд у мистера Смита и так странный, стал и вовсе, каким-то нехорошим.
— Сколько? — Зеленокожий даже не поднялся.
— Как насчёт вашей э… русалки?
— Она не продаётся.
— Может быть, мы у неё самой спросим? — вмешался я.
Билли улыбнулся извиняющейся улыбкой.
— Мой юный друг неправильно выразился. У леди об этом не спрашивают. Мы хотим у неё спросить, не будет ли она против, если мы дадим ей свободу.
— Я не согласен.
— Что ж. Отвезём его к шерифу, Джек. Всё же соучастник ограбления, пусть с ним власти разбираются, нам какое дело?
— Нет, нет, я согласен насчёт русалки!
— Так, где сейчас твой летающий шатёр, гоблин?
— Го-у-блин? — как-то задумчиво переспросил Смит, будто кто ему на ухо переводил смысл. — Сам ты гоблин! Они вернутся. — Он взглянул на горизонт, видимо, ожидая чьего — то появления. — И тогда мне точно конец. Я, как это у вас называется…. Влип в историю. А у этого вашего глагола нет возвратной формы. Потому что история
— Нет такого слова — «вылипнуть», — сказал Билли и закусил новую сигару. — Есть слово «выкрутиться».
— Ладно, — согласился Смит и продолжил, медленно расставляя слова. — Сам говори с русалкой. Сам и выкручивайся. Поехали.
Зелёный влез на свою каурую лошадь, и мы тронулись с места.
— Зачем вам джинсы, Смит? Вы коллекционер?
— Вроде того, — Лошади шли рысью, и Зелёного безжалостно трясло, как кусок говяжьего студня на подносе подвыпившей официантки. Но когда он ответил, его голос прозвучал ровно, хотя должен был бы дрожать от тряски. — Леви Страус великий философ. Он говорил о том, что мир вовсе не таков, каким он нам кажется на первый взгляд. Вы не читали его книжку? Впрочем, его книжка появится позже.
— Сомневаюсь, я сэр, что этот Леви Страус — тот самый что шьёт «ливайзы».
— А разве бывают у вас разные люди с одинаковыми именами?
— Да сколько угодно.
— Портной тоже может быть философом. Джесси Джеймс тоже философ.
— Джесси тоже написал книжку? — удивился я.
— Нет, но его мысли витают в воздухе. И вы когда-нибудь сможете их прочесть. Я имею в виду, что не вы лично, но ваши потомки научатся читать мысли, который витают в воздухе. Видите ли, мысли не исчезают, а скапливаются в верхних слоях атмосферы, там за облаками.
— Ну и что за мысли родились в протухшей башке Джесси Джеймса? — вяло поинтересовался Билл.
— Ужасные мысли. Но они представляют собой целую концепцию, и как концепция она записана там, за облаками.
— Не знаю. Что вы интересного можете найти в мыслях Джеймса?
— Нас интересует философия движения. Почему разумные существа не живут на одном месте, а переселяются. Из обжитых мест в дикие. С востока на запад.
— Потому что Земля вращается, сэр.
Я покосился на Билла, он усмехался.
— Поэтому и правый берег реки всегда круче левого, сэр. Его вода подмывает, движется с востока на запад, вслед за вращением Земли.
— Да, но русские, например, движутся на восток, в Сибирь. А норвежцы — к полюсам. Может они как-то стрелку от компаса проглотили?
— Стрелка от компаса показывает на север, сэр, не на запад.
— Я имею в виду стрелку, которая указывает на цель. В вас сидит какой-то инстинкт движения. Далеко, в стране, где я живу, тоже двигаются на необжитые пространства, но у нас это происходит от ума, а у вас на уровне чувств, от какого-то инстинкта.
В голосе мистера Смита мне послышалась зависть, впрочем, голос у него странный вообще, как будто над ухом звучит и не дрожит от шага коня, так что могло и показаться…
— А что эти ваши друзья, ну которые серого оттенка, они могут сюда вернуться? — Билл посмотрел на небо, видимо, в самом деле высматривал в облаках какой парящий шатёр.
Зелёный помолчал и сказал:
— Нет, не вернутся. Если бы они вернулись, то сделали бы это за пять минут до того, как ваш Джесси забросил им динамитную шашку в трюм.