Седьмая чаша (сборник)
Шрифт:
— Очень интересно. Но как вы объясните, что такой честный, ничем не запятнанный гражданин, как вы, без колебаний согласился служить иностранной разведке?
— Какая разведка? Я просто хранил их вещи!
Тут уж смиренный Петров явно перебрал с наивностью. Переигрывает, подумал Консулов.
Картина окончательно прояснилась: резидент сообщал заранее вымышленную версию. Он явно не подозревал, что был под наблюдением, начиная со сцены на вокзале. Но тут-то и крылась загвоздка. Ковачева смущало, почему он рассказывает о чемодане, если они ничего о нем вроде бы не знают… Был ли это симптом разоружения или Петров поддался первой ассоциации? Известно ведь, что камера хранения удобна
Поскольку на первом допросе Петров ни разу не упомянул о своих разговорах по автомату, Ковачев тоже решил не касаться пока этой темы. Он твердо придерживался формулы: «Стремись получить максимум информации при минимуме с твоей стороны». Это правило, на его взгляд, отражало древний закон биологии. Тигр обладает превосходной чувствительностью, чтобы обнаружить свою жертву, но даже он, всесильный, раскраской шкуры сливается с джунглями.
Дальнейшие допросы должен был вести Консулов, придерживаясь все той же линии: слушать, уточнять, вылавливать противоречия.
— Как и вчера, ничего нового? — спросил Ковачев у капитана на утреннем докладе.
— Если и есть новое, то не в словах, а в контексте. Нет, даже не в контексте, а в целостной оценке всех проведенных допросов. Я основываюсь даже не столько на фактах, сколько, скажем… на интуиции, хотя и не привык полагаться на этот ненадежный реквизит парапсихологии.
Все в кабинете молчали, и Консулов, выждав, продолжал:
— Я уверен, агентура у Петрова не маленькая, руководил он ею активно. Вопрос в том, как она была завербована. Не могу представить, что вербовал лично он. Ведь, судя по всему, агенты ни разу не видели его в лицо. Значит, вербовал другой. Как? Когда? Кто? Все еще он в Болгарии? Или передал свою агентурную сеть Петрову? Я убежден: Петров принял агентов из рук в руки уже здесь, в Софии. Бессмысленно искать следы и в Провадии, и в Русе, и в Видине. А играет он с нами в кошки-мышки, не только чтобы прикрыть свое резидентство. Ставка у него покрупней.
— Что может быть покрупней его шпионской деятельности? — удивился полковник.
— Его личность. Три дня, проведенных в его компании, убедили меня, что перед нами вовсе не провинциальный электротехник, а человек с высшим образованием, с огромной эрудицией и богатым житейским опытом. Именно интуиция подсказывает: перед нами птица высокого полета. Сколько можно слушать его причитания о так называемом раскаянии? Не пора ли заняться биографией героя?
— Может быть, и пора, — протянул Ковачев. — Хотя бы для того, чтобы высветить все стороны его жизни. Даже если вы не правы.
— Я прав, — отвечал капитан с подчеркнутой уверенностью. — И для начала посвятил целый допрос уточнению его жизни в провинции и службе в армии. К сожалению, товарищи, урожай не богат. Он словно бубнит чужую автобиографию. До последней запятой вызубренную, однако чужую. На эти допросы я ухлопал целый день. А в воскресенье, когда вы отдыхали, я кое-что сочинил.
Консулов извлек из папки несколько исписанных страниц и протянул полковнику.
— Здесь все тонкости его биографии, все детали, которые позволяют установить личность. И план дома, где он обитал с покойной супругой, и план улицы, и расположение близлежащих магазинов, где он бывал сотни, тысячи раз. В общем, множество бытовых подробностей, могущих его изобличить. Потому что чужую биографию можно вызубрить до запятой, а бытовые подробности — это как сказать…
— Как же он реагирует на ваши дотошные расспросы о житье-бытье? Понимает ведь, что интерес не случаен?
— А никак. Как всегда, невозмутим. Не удивляется даже
— Вы что же, не допускаете, что Петров — это действительно Петров? — спросил Петев.
— Речь не о том. Дело проще. Достаточно иметь хотя бы одну его фотографию тех лет.
— Почему вы так уверены? Подмена — слишком рискованная игра, разоблачить при этом можно быстро и легко.
— Моя уверенность покоится на одном косвенном, но достаточно красноречивом доказательстве. Еще при обыске я заметил, что в доме нет ни одной фотографии хозяина до его переезда в Софию. Ни на стенах, ни в столе, ни в семейном альбоме. Чего не скажешь о тете Еве — ее жизнь представлена с младенчества… Лично я не знаю никого, кто не имел бы фотографий детства и юности. Допускаю, что Петров все свои фото однажды потерял. А если нет?
Консулов оказался прав.
Выяснить личность резидента поручили Дейнову, снабдив его сочинением капитана, нынешними снимками кающегося преступника и его паспортом. И Дейнов для начала полетел в Русе, где паспорт был выдан. В паспортном столе с фотографии в личном деле смотрел совсем другой человек. Разница была слишком очевидной. Настоящий Петров был с пухлыми щеками, курнос, с круглыми добродушными и чуть глуповатыми глазами под дуговидными бровями. Лицо же на паспорте было слегка удлиненным, напоминающим лица раннехристианских аскетов, брови прямые, взгляд острый, уверенный, нос тонкий и довольно длинный…
V. ТРИНАДЦАТЬ ЗАПОВЕДЕЙ СВЯТОГО ИГНАТИЯ
Утром Консулов явился на работу не просто чисто выбритым, в белоснежной рубашке, с черным галстуком, как он являлся всегда, но и подстриженным, благоухающим парфюмерией. Настроение его вполне соответствовало жениховскому обличью. Он таинственно молчал и многозначительно усмехался.
Ковачев вслух расписывал день для каждого, будто ничего не замечая, и лишь в самом конце спросил как бы между прочим:
— А вы, капитан Консулов, чем занимались вчера? Забыли заглянуть утром к своему непосредственному начальнику.
— Я был вчера в библиотеке. Весь день, — так и встрепенулся Консулов. — И вчера, и позавчера. Аж до самого вечера.
— Гляди-ка, — искренне удивился Петев. — До сих пор я знал, что некоторые научные работники под видом сидения в библиотеке шастают по магазинам. Но чтоб шастали представители нашего ведомства? Что-то не верится…
— В публичной библиотеке, дорогой Петев, сосредоточены мудрость и знания, которые человечество — заметь, мыслящее человечество! — копило тысячелетиями. Библиотека находится возле университета. Для тех, кто и этого не знает, поясняю: здание университета — на углу Русского бульвара и бульвара Толбухина…
— Достаточно, достаточно, — вмешался полковник в намечающуюся перепалку. — Расскажите, чем вы утоляли голод по тысячелетней мудрости, накопленной человечеством.
— Я читал и записывал в надежде, что вы оцените мои старания. — Консулов достал из кармана сложенный вчетверо листок, развернул, внимательно оглядел всех присутствующих и начал читать:
— «Правила скромности.
Первое. Повсеместно выказывай скромность, даже смиренность. Второе. Не крути легкомысленно головой — поворачивай ее медленно, держи прямо, слегка наклонив вперед. Третье. Глаза должны быть потуплены: не следует смотреть без нужды в сторону или вверх. Четвертое. Когда разговариваешь, особенно с лицом, обладающим властью, смотри не в лицо, а чуть ниже его подбородка».