Седьмая жертва
Шрифт:
– Снова мимо, умник. Я бы знала, если бы ты меня изнасиловал.
– Изнасиловал? Фу, какое грубое слово, тебе не кажется? Мы же с тобой до сих пормуж и жена…
– Только в твоем извращенном мозгу. Развод практически состоялся.
– В таком случае, может быть, я действительноизнасиловал тебя. А может, и нет.
Она с отвращением покачала головой.
– Когда ты успел превратиться в такое злое и желчное ничтожество?
– Ты грубишь мне, Карен. С чего бы это? Я полагал, что тебе приходилось
– Все относительно. Но, можешь мне поверить, разница между тобой и теми ублюдками, которых мы ловим, не так уж и велика. Ты намного ближе к этим чудовищам, чем думаешь.
Дикон подошел ближе, по-прежнему угрожая ей пистолетом.
– Как поживает твоя голова? Ведь я ударил тебя довольно сильно.
«Вот, значит, как я очутилась на полу. Он ударил меня». Но на лице у себя Карен не заметила никаких следов – а они обязательно бы появились, если бы он ее ударил. Она подняла на него глаза.
– Сейчас я встану, Дикон, и ты отдашь мне пистолет.
– Ладно, можешь встать. Начнем с этого, а там видно будет.
Она поднялась с пола одним слитным движением и, опершись на пятку, левой ногой нанесла неожиданный удар с разворотом, выбив «Глок» из руки Дикона. Пистолет со стуком упал на пол и заскользил в дальний угол комнаты.
Карен в прыжке рванулась за ним – как и Дикон, кстати, – подобно защитнику, преследующему зазевавшегося нападающего. Они больно стукнулись головами, но Карен успела-таки схватить оружие вытянутой вперед правой рукой. Она тут же развернулась и, по-прежнему лежа на боку, изо всех сил ударила Дикона рукояткой в лицо.
– Вонючий сукин сын! Кажется, ты собирался нажать на курок, а?
Глаза у него сошлись на переносице, когда он уставился в черную дыру ствола.
– Ты, бесполезный кусок дерьма, сейчас я вышибу тебе мозги!
– Давай, Карен, – невозмутимо ответил он. – Нажимай на курок. – Он перевел взгляд на ее лицо. – Швырни свою карьеру в сточную канаву. Оставь Джонатана одного, без родителей. Давай же, прошу тебя!
Дыхание с хрипом вырывалось из груди, а сердце стучало так громко, что у Карен заложило уши. Успокойся. Подумай.Она взглянула ему в глаза и увидела в них злорадство и ненависть, которые часто подмечала в преступниках во время допросов. Она даже не могла подобрать точного определения тому, что увидела, лишь знала, что перед ней разверзлась холодная и зловещая бездна.
Карен поднялась на ноги, по-прежнему держа Дикона на прицеле. Руки у нее дрожали, но не от страха, нет. Она боялась, что не выдержит и нажмет на спусковой крючок, с удовольствием всаживая в него пулю за пулей. Дикон был прав – по сравнению с ним она рисковала несравненно большим. Учитывая то, как он жил до сих пор, Дикон, пожалуй, даже приветствовал бы самоубийство, если бы только у него хватило духу совершить его.
Осторожно пятясь, Карен вышла из дома и спрятала «Глок» в кобуру только тогда, когда оказалась за рулем автомобиля, после чего рванула машину с места. Остановившись на светофоре, она глубоко вздохнула, сбрасывая невероятное напряжение последних минут. Она чувствовала себя грязной. Ей казалось,
Карен вдруг ощутила, что ее переполняют невыносимая тоска уныние и… дурные предчувствия. Загорелся зеленый свет, и она поехала в сторону штаб-квартиры оперативной группы. Она чувствовала, что должна переключиться на следствие по делу Окулиста, сделать что-то нужное, отогнать от себя мысли о Диконе и о том, что случилось у него дома.
Подъехав к месту сбора, она увидела, что перед домом припаркован фургончик компании «Веризон комъюникейшнз» – связисты, должно быть, прокладывали телефонные линии, которые накануне пообещал Бледсоу. Карен едва не столкнулась с техником, который спешил обратно в свой грузовик.
Завидев ее, Бледсоу задал вопрос, который представлялся единственно уместным при данных обстоятельствах. Карен настолько погрузилась в переживания, что забыла хотя бы причесаться или нанести немного макияжа. «Боже, на кого я похожа!» Бледсоу обнял ее за плечи и увлек в комнату, которую с некоторой натяжкой можно было счесть старинной кухней. Он усадил Карен на стул и встал рядом, глядя на нее сверху вниз. Детектив пребывал в явной растерянности и не знал, что делать.
Прошло несколько секунд, прежде чем он наконец уселся на стул к ней лицом. Карен поняла, что сейчас Бледсоу выступает в роли полицейского, а не друга, и для этого ему необходима некоторая дистанция между ними.
Он не стал терять времени.
– Что стряслось?
Карен не знала, с чего начать.
– Тут есть еще кто-нибудь из наших? Манетт, Хэнкок?
– Они приходили и уже ушли. Так что здесь больше никого нет. Только мы с тобой.
Бледсоу сделал паузу, давая ей возможность ответить, но она по-прежнему молчала.
Она заметила, как в глазах его вспыхнула догадка. Бледсоу работал в тесном контакте с Карен над первыми убийствами, поэтому прекрасно знал, чего ей стоила битва за опеку над Джонатаном и развод с Диконом.
– Этот твой бывший муж… Он опять что-нибудь выкинул?
Она только кивнула в ответ.
– Он дотронулся до тебя хоть пальцем?
Бледсоу помолчал секунду-другую, ожидая ответа, и, не получив его, сжал кулаки, вскочил со стула и принялся расхаживать по комнате.
– Ты собираешься подать жалобу? Напиши заявление о том, что он напал на тебя, и я отправлю его в каталажку. А там из него быстренько выбьют дурь.
Карен на мгновение задумалась, потом решительно покачала головой.
– По правде говоря, я не знаю, что именно случилось. Я приехала к нему, чтобы договориться об изменении условий опеки, а часом позже очнулась на полу в его гостиной. – Она колебалась, не будучи уверенной в том, стоит ли продолжать.
Бледсоу перестал метаться по комнате, взял стул и уселся рядом с Карен. Он уперся локтями в колени, положил подбородок на скрещенные руки и заглянул ей в глаза.
– Ты знаешь, что произошло. Этого достаточно, чтобы подать жалобу и составить протокол. Пусть против него возбудят дело.