Седьмое чувство
Шрифт:
Рихтера не раз уговаривали, умоляли применить свой талант, но всегда безрезультатно. Он просто пожимал плечами и отходил в сторону. Ведь Смерть никогда не ошибается в выборе. Он всегда приходит к нужному человеку в нужное время и дарует свою милость.
– Интересно, а когда я убиваю, я орудие Смерти или нет? Я действую по своей воле или все было предначертано до моего рождения? Если все предрешено, то боги изрядно повеселись, глядя на мои мучения. Очевидно, они хотели посмеяться, и, судя по всему, им это вполне удалось. – Губы Рихтера скривились в усмешке. – Ну что ж, я тоже посмеюсь. Над собой, над этим жалким миром, над богами. Если боги могут смеяться надо мной, то почему бы и мне не посмеяться над ними? Смейтесь же! Серьезен только Смерть, ему не до шуток – он действительно занят важным делом. А я на славу для
Рихтер часто разговаривал вслух сам с собой, спасаясь таким образом от одиночества. До тех пор пока звучит твой собственный голос, ты никогда не будешь один.
– Скольких человек я убил? Скольких вернул к жизни? Первых, конечно, значительно больше. Сначала я убивал в бешеном приступе гнева, сметая всех на своем пути без разбора. Мне это нравилось… Да-да, зачем отрицать очевидные вещи? Мне нравилось видеть, как навеки гаснут глаза и вместе с этим уходит жизнь. Почему так вышло, что на смену гениальному магу пришло кровожадное чудовище? Нелепая случайность? Для чего боги исковеркали мою жизнь? Хотя при чем тут они! Я сам во всем виноват. Только я один, и никто другой, и нечего перекладывать собственные ошибки на хрупкие плечи высших сил. В этом мире за все нужно платить, а за глупость платить стократно… Да, потом я пытался убить себя. Сколько способов я испробовал? Лезвие, яд, петля, огонь… Десятки способов, десятки мучительных попыток расстаться с жизнью, и всегда с одним и тем же результатом. Умирать не умирая – это УЖАСНО. Но еще страшнее открыть глаза после очередной попытки и осознать, что она тоже оказалась неудачной и что все мучения, все твои страдания были напрасны. – Говоря об этом, Рихтер заново переживал все эти чувства. – О, я знаю, что такое БОЛЬ. Знаю лучше, чем кто-либо другой. Боль, одиночество и непонимание – мои вечные спутники, а это означает, что я не так уж и одинок. Я ничего не мог сделать с собственной жизнью и потому стал равнодушен к чужой. Теперь бесцельно хожу по земле, устраняя только тех, кто мне мешает. Больше нет ненависти и жажды убийства. Нет ничего… Но если я больше ничего не чувствую, то почему мне так плохо?! – Рихтер в негодовании стукнул кулаком по одеялу. – Решено! Я открою книгу, и будь что будет. Ну а если ничего не получится, то я даже не знаю, что делать дальше. Продолжать работать Хранителем? Какой в этом смысл? – Рихтер закрыл лицо руками и умоляюще прошептал: – Боги, если вы все-таки существуете, если вы меня слышите – помогите мне… Пускай я умру, пускай навсегда исчезну, пускай меня не станет… Ведь я давно мертв, я – ничто, и это ничто устало от игры в живого человека. Отпустите меня… – По его щекам текли слезы, оставляя неровные мокрые дорожки. – Ничего больше не прошу…
Маг повернулся лицом к стене и провел по ней рукой. Она была гладкой и отрезвляюще холодной. Внезапно Рихтер вспомнил фразу, которую часто любил повторять один его бывший знакомый: «Неважно, веришь ли ты в богов, важно, что боги верят в тебя». Вспомнил и отрешенно вытер слезы – минутную слабость отчаявшегося человека, балансирующего на грани безумия. К чему все эти эмоции, если неоткуда ждать помощи?
Рихтер тяжело вздохнул и попытался расслабиться – мускул за мускулом, нерв за нервом, – возвращая былое спокойствие своему измученному телу.
– К чему все это приведет, мне неведомо… Может так лучше – ничего не знать наверняка?
Некромант проследил взглядом за изрезанным полетом зимней бабочки.
Странное, загадочное насекомое. Очень редкое, оно старается не попадаться на глаза человеку. Продолжительность его жизни точно неизвестна, питается оно неведомо чем, а летает исключительно по ночам. В засушенном состоянии служит дорогостоящим украшением дамского платья. Желанный гость во многих коллекциях.
Рихтер осторожно поймал бабочку, стараясь не повредить крылья. Их покрывал изящный черный узор, причудливо лежащий поверх серебристой пыльцы. Линии изгибались и, переплетаясь друг с другом, составляли сложный рисунок. Насекомое блеснуло желтыми глазами, пошевелило усиками и бесстрашно поползло по его пальцам. Когда ползти дальше было некуда, оно бестолково взлетело, часто махая крыльями.
Что здесь делает эта бабочка? Это редкое создание не от мира сего, как и он сам. Что он здесь делает?
Секунды к секундам, минуты к минутам, часы к часам… Все же хорошо, что у нас нет власти над временем и не в наших силах ускорить или замедлить его ход. Что бы ни происходило в нашей жизни, что бы ни случилось, а утро всегда наступает в положенный срок.
Дарий с кряхтеньем уселся в седло и, повернувшись, помахал Рихтеру. Тот помахал ему в ответ. Некромант стоял на крыльце, опираясь спиной на дверной косяк. Он подождал, пока Главный Хранитель скроется из виду, и только тогда зашел в дом. Кларк удалился к себе, попросив Рихтера сообщить ему, когда вернется Дарий. Лихтер пообещал. Судя по всему, старик собирался проконтролировать, чтобы Хранители не положили в повозку ничего лишнего. Этим утром некромант был способен дать любые обещания, ведь он надеялся, что ему никогда не придется их исполнить.
Рихтер неспешным, твердым шагом спустился в подвал. Открыл дверь.
Каждое его движение несло на себе тяжелую печать достоинства. Не человек, а ожившая статуя владыки, привыкшего получать почести при жизни и не перестающего принимать их и после смерти. Все выверено – движение рук, поворот головы, вздох, глухие удары сердца. Ничего лишнего. В голове пусто, Рихтер подчинил тело своей воле, и теперь оно может действовать, не нуждаясь в дополнительном контроле.
Он медленно, словно растягивая окружающую его реальность, снял перчатки. Он у цели. Книга совсем близко, он сейчас протянет руку, и будь что будет… Его тонкие длинные, прекрасные, как ему сказали когда-то, пальцы сомкнутся на обложке, и он потеряет контроль над жизнью и смертью, потеряет себя навсегда.
Рихтер крепко зажмурился, пытаясь справиться с нахлынувшим волнением. Ему было очень страшно. Животный страх переполнял его, мешая дышать. Рука, протянутая к заветной книге, предательски задрожала. Маг, сжав губы в тонкую линию, крепко стиснул зубы. Труднее всего побороть самого себя – остальное пустяки. Побороть собственный страх перед возможной неудачей. Второго шанса у него не будет. У него никогда не бывает второго шанса. Что ж, остается только надеяться на лучшее…
Некромант рывком схватил книгу. Это была «Синева» Харатхи. Книга оказалась мягкой и теплой на ощупь. На мага внезапно нахлынула такая волна спокойствия и умиротворения, что у него подкосились ноги. Рихтер тяжело опустился в кресло, не выпуская книгу из рук. Он чувствовал себя так хорошо, как никогда в жизни. Он обрел, наконец, душевный покой, которого страстно желал.
– Так вот на что это похоже… Это действительно чудесно… – прошептал некромант.
Книга манила его, обещая навсегда сделать счастливым, освободить от иллюзий. Она предлагала ему все на свете, стоило только захотеть. И он захотел. Он раскрыл проклятую книгу, желая, чтобы она уничтожила его душу.
Рихтеру показалось, что он держит в руках само солнце – до того обжигала и слепила его книга. Но он не мог разжать руки. Не мог отвести взгляд. Маг замер, всматриваясь в слепящее сияние на своих коленях. Оно становилось все ярче, хотя кажется, что быть еще ярче просто невозможно.
Вот его тело пронзает острая боль, и он слышит торжествующий смех множества демонов. Сейчас они получат свою награду. У Рихтера горят и обугливаются руки, его со всех сторон обступает пламя, и он горит в нем. Смех демонов, тварей с самой изнанки мира, звучит все громче. Рихтер не знает, слышит ли он его на самом деле или это всего лишь наваждение. Он горит, горит, горит… Он создан для этого. Теперь он знает, что в этом заключался весь смысл его жизни. Он не может и не хочет бороться. Никакого сопротивления… Нужно раствориться, исчезнуть… Пусть он станет пеплом, который развеется, смешается с землей – и все, ему настанет конец.
Окружающие его стены плывут, очертания бесконечно множатся и смазываются. В глазах темнеет. Странное чувство разочарования, смешанное с болью, горем и надеждой, захлестывает Рихтера… Но почему же больше ничего не происходит? Рихтер хочет закричать, но не может издать и звука. Он горит, но не сгорает. Его жалкая душа все еще здесь! Он жив! Все бесполезно!..
И в тот самый момент, когда Рихтер осознал эту ужасную правду, перед ним возник Дарий. Гном в ярости вырвал книгу у него из рук и отвесил магу такую оплеуху, что у того в голове зазвенела целая сотня колоколов. Главный Хранитель был в страшном гневе. Он и сам не догадывался, что может настолько рассвирепеть.