Седьмое небо в рассрочку
Шрифт:
Отдыхали на одеяле, расстеленном на травке в тени, пили кофе из термоса, перекусывали. Лес – не совсем идеальное место для любви, тем не менее занимались и любовью, ведь в доме постоянно присутствовал третий, а здесь из свидетелей – только птички. В очередной перерыв, перекусывая булками с молоком, Люка задумчиво молчала, последнее время она частенько задумывалась.
– Опять ты не здесь? – тронул ее за плечо Хок.
– М? – подняла на него Люка отсутствующий взгляд, который в ту же секунду сфокусировался на Хоке. – Никак
– Твои страхи до сих пор не прошли?
– Если состояние беспокойства считать страхами, то да, не прошли. До сих пор клиент не расплатился за прокурорскую даму.
– Но Гектор говорит, он хочет все сразу…
– Меня не интересует, что хочет клиент! – пыхнула Люка. – Меня интересует моя доля, которую я не получила!
– Ты же не думаешь, что Гектор утаил…
– Не думаю, – перебила Люка, и сказала она правду, Хок это прочел по ее лицу. – Насколько я знаю Гека, настроение у него тоже паршивое, неуверенное.
– Я не заметил.
– Он умеет скрывать. Но не от меня. Я чувствую, как его что-то жжет внутри. Что? Конечно, беспокоит клиент, который темнит, ой, темнит. Боюсь, он разведет Гека, как пацана сопливого, заодно и нас…
Недавно она сомневалась в Гекторе, думала, он смоется с бабками, не помахав им на прощание ручкой. Но прошло несколько дней – и Хок слышит другие песни. Что это, если не перепады неустойчивой психики? Люка просто изводит себя моделированием ситуаций, при которых ее оставят с носом. А ведь всем сейчас непросто. И Хок живет в напряжении после той ночи, когда труп Ана не пускал их в комнаты, забаррикадировав дверь, но они вошли. Не надо было. Потому что это был плохой знак. Все и пошло не так: денег не получили, Шатунова подловить не удается, заказчик какой-то мутненький попался, и неизвестно, кто он есть, в группе тихий разлад…
Нет, к чертовой матери дурные мысли, они в гроб загонят раньше пули! Хок повалил Люку на одеяло и впился в губы многообещающим поцелуем, на который она ответила страстно и пылко. О, какой всплеск эмоций их ждал, если б не звонок, Люке пришлось взять трубку:
– Да, Гектор?
– Я жду вас в доме. Это срочно.
– Что-то случилось?
– Поторопитесь.
Люка засобиралась, натянула свитер, подхватила кофту, а Хоку не так-то просто из одного состояния перейти в другое, он потянул ее на себя:
– Двадцать минут ничего не решат.
Но она резко вырвала локоть:
– Поехали! Раз Гектор говорит «срочно», значит, дело срочное.
Хок закинул одеяло и спортивную сумку с продовольствием в багажник, стволы спрятали под сиденьем. Люка отлично справлялась с вождением, но излишне увлекалась, не замечая, какую набрала скорость, Гектор запрещал ей садиться за руль, особенно когда везут стволы. А Хок не он. Если Люка топает на место водителя, не может он ей запретить, в результате пришлось несколько раз говорить сакраментальную фразу:
– Сбавь
– Извини.
– Что произошло? – взорвался он.
– Не психуй. Мне не понравился голос Гектора, что-то в нем противно дребезжало.
– Все равно пригаси скорость, – настоял Хок. – Успеем.
– Куда? – хмыкнула Люка, на этот раз послушавшись.
– Везде. Хоть на том свете прижиться, хоть на этом наследить.
– Никогда не шути так! – дернулась она.
Хок умолк, обнаружив, что последнее время его тянет на черный юморок, хотя чувством юмора он никогда не владел, шутит не смешно. Кстати, его первый тренер сыпал шутками-прибаутками на тему смерти с месяц и… разбился насмерть в аварии.
Вопреки ожиданиям Гектор не был мрачным, голос его не дребезжал, когда он оторвался от карты города:
– Завтра похороны, он будет там.
– Кто тебе сказал? – прищурилась Люка.
– Логика. Если он помчался к ней среди ночи и за город, то на кладбище, само собой, приедет проститься.
– Днем народу там слишком много, – заупрямилась она. – Если убирают даже одного свидетеля, нам прикажешь перестрелять всех на кладбище?
– Не язви, – невозмутимо осадил ее Гектор. – Есть план. А сейчас поехали, осмотрим местность.
6
Когда представитель дорожно-транспортной службы раскрыл удостоверение, Шатунов начал тереть указательным пальцем подбородок под нижней губой, тупо глядя на него. Хозяин недоумевал, чем обязан, гаишник с удовольствием (или злорадством) объяснил причину визита:
– Камеры наблюдений зафиксировали, как ваша машина выезжала ночью из города на скорости, превышающей допустимую в три раза. При этом нарушая все правила дорожного движения, какие только есть.
Шатунов полез в нагрудный карман пиджака, без суеты достал портмоне, вытащил пятитысячную купюру и положил на стол. Дэпээсник, кажется, обиделся, наверняка его не устроила откупная сумма:
– За подобные нарушения водители лишаются прав…
Пожав плечами, мол, нет проблем, Шатунов кинул на стол водительское удостоверение, давая понять: забирай и то, и другое, только пошел вон…
Тем временем в коридоре, не видя явной угрозы шефу, Марин осторожно прикрыл дверь и отступил на пару шагов. Вдруг столкнулся с Сабриной, наблюдавшей за ним, скрестив на груди руки.
– Вообще-то, нормальные люди не пятятся назад, – сделала она недружелюбное замечание. – А если я расскажу отцу, что вы подглядывали за ним и подслушивали?
Марин и не думал оправдываться, он улыбнулся:
– Не сейчас, ладно? У твоего отца полицейский, пусть он сначала с ним разберется.
– А мы уже на «ты»? – поддела его она, усаживаясь в кресло.