Седьмой крест. Рассказы
Шрифт:
Георг вошел и сел за столик в крошечном садике — наилучшее место, чтобы отдыхать и смотреть на воду, предоставляя событиям идти своим чередом. Надо было на что-то решиться.
Он занял место у самой стены, спиной к саду. Когда официантка поставила перед ним стакан молодого вина, он сказал:
— Я же еще ничего не заказывал.
Она снова взяла стакан и спросила:
— Господи, а что же вы хотите заказать?
Георг подумал и сказал:
— Молодого вина.
Оба рассмеялись.
— Еще, пожалуйста!
— Нет, теперь подождите минутку. — Она подошла к соседнему столику.
Прошло полчаса. Молодая женщина несколько раз смотрела в его сторону. А он продолжал все так же спокойно и неотступно созерцать луга. Последние посетители перешли из сада в зал. Небо стало багряным, и не сильный, но пронизывающий ветер зашелестел в виноградных листьях, даже защищенных стеной.
Надеюсь, он оставил деньги на столе, подумала официантка. Она вышла посмотреть. Он сидел все на том же месте.
— Не подать ли вам вино в зал? — спросила она.
Георг впервые посмотрел на нее: молодая женщина в темном платье. На ее лице, хотя и оживленном, было утомление. У нее была упругая грудь, нежная шея. Что-то чудилось в ней знакомое, почти близкое. Какую женщину из его прошлого напомнила она ему? Или это было только воспоминание о той, кого он желал встретить? Едва ли оно было особенно горячим, это желание.
— Нет, лучше принесите мне вина сюда, — ответил он.
Он сел так, чтобы ему был виден опустевший сад. Он ждал, пока молодая женщина не вернулась с вином. Нет, он не ошибся, она нравилась ему, насколько ему в эти минуты могло что-либо нравиться.
— Отдохните.
— Да куда там, у меня целый зал народу. — Однако она оперлась коленом на стул, а локтями — на его спинку. Ее ворот был сколот дешевым гранатовым крестиком. — Вы работаете где-нибудь тут? — спросила она.
— Я работаю на барже.
Она метнула в него беглый, но пристальный взгляд.
— Вы не здешний?
— Нет, но у меня тут родственники.
— Вы говорите почти так, как говорят у нас.
— Мужчины в нашей семье всегда берут себе жен отсюда.
Она улыбнулась, но лицо продолжало оставаться чуть печальным. Георг смотрел на нее, а она предоставляла ему смотреть.
На улице остановился автомобиль. Целая толпа эсэсовцев прошла через сад в зал. Молодая женщина едва взглянула на них; ее опущенный взор упал на руку Георга, сжимавшую спинку стула.
— Что это у вас с рукой?
— Несчастный случай, и не залечил как следует.
Она взяла его руку так быстро, что он не успел выдернуть ее, и внимательно осмотрела.
— Вы, наверно, порезались о стекло, рана легко может опять открыться. —
— Таких знатных гостей не заставляют ждать!
Она пожала плечами:
— Видали мы таких! Нашли чем удивить.
— Вы насчет чего?
— Да насчет мундиров.
Она отошла от стола, и Георг крикнул ей вслед:
— Еще стакан, пожалуйста!
Стало сумеречно и холодно. Она должна вернуться, подумал Георг.
А официантка, принимая заказы, думала: что это за человек сидит в саду? Что он натворил? А ведь что-то натворил. Она держалась с посетителями независимо и обслуживала их с веселой ловкостью. На барже он, конечно, недавно. Он не лгун, но он лжет. Он боится, но он не трус. Где он так поранил себе руку? Он вздрогнул, когда я взяла ее, и все-таки посмотрел на меня. Я видела, как он сжал кулак, когда проходили эсэсовцы. Верно, недаром.
Наконец-то она принесла Георгу еще стакан вина. Все в нем было странно, но глаза не были странными. Она ушла не спеша, чтобы его взгляд охватил ее всю целиком, и вскоре вернулась.
А Георг продолжал сидеть в холодных сумерках, он и ко второму стакану еще не прикоснулся.
— Зачем же вам третий стакан?
— Это не важно, — сказал Георг и сдвинул стаканы. Он взял ее руку. На ней было только одно узенькое колечко со скарабеем на счастье, такое колечко можно выиграть в ярмарочной лотерее. Он спросил: — Мужа нет? Жениха? Друга?
Она трижды покачала головой.
— Не было счастья? Плохо кончилось?
Она удивленно посмотрела на него.
— Отчего вы думаете?
— Ну, оттого, что вы одна.
Она слегка дотронулась до груди возле сердца.
— Вот где все похоронено, — и вдруг поспешно убежала.
Когда она была уже у двери, Георг позвал ее обратно. Он дал ей разменять деньги. Она подумала: значит, и не в деньгах дело. И когда она, скрипя гравием, вернулась в темный сад в четвертый раз и принесла ему на подносе сдачу, он набрался храбрости:
— Есть у вас тут комната для посетителей, где бы можно было переночевать? Тогда я бы не потащился в Майнц.
— Здесь, в доме? С чего вы взяли? Только хозяева живут здесь.
— А там, где вы живете?
Она выдернула руку и взглянула на него почти сурово. Он ждал резкого ответа. Но, помолчав, она сказала просто:
— Хорошо, — и добавила: — Подождите меня здесь. У меня еще есть работа. Когда я выйду, идите за мной.
Он стал ждать. Надежда на то, что его побег, может быть, все-таки удастся, сливалась с радостным волнением. Наконец она вышла в темном пальто. Она ни разу не обернулась. Он шел за ней по длинной улице. Начался дождь. Почти оглушенный, он думал: у нее намокнут волосы.