Седьмой лимузин
Шрифт:
Через пять минут мы прибыли к парадному подъезду отеля «Сент-Клер». Жан Жулу дожидался нас, он выглядел карликом по сравнению с гигантского роста швейцаром.
— Ага, ковровую дорожку нам постелили! — Ламберт заговорщически улыбнулся мне, как один бывалый человек другому. — Слышали? Может, и братцы нас встретят?
— Боюсь, что нет. Мсье Жулу объяснил мне, что они временно перебрались в Мальмерспа. У них там вилла.
Все поднялись со своих мест, потянулись за пальто и за багажом. Через пару мгновений во всей этой суматохе мне придется
— А этот ваш бедняга, — начал я. — Мистер Гривен, не так ли? Должно быть, он страшно расстроился.
— Да уж наверняка.
— А он долго прожил с покойной женой?
— Мистер Гривен, можно сказать, человек замкнутый. Но, конечно, известие о смерти жены стало для него страшным шоком. — Ламберт задумчиво посмотрел на меня в тот момент, когда я помогал ему надеть пальто. — Надеюсь, это не для печати. Не думаю, чтобы несчастному понравилось увидеть свое имя в газетах.
Этим вечером я тоже держался в одиночестве, причем нельзя сказать, будто это произошло по моему собственному выбору. Измотанные поездкой, едва ли не все участники тура предпочли не спускаться к ужину, а заказать еду в номер. Последовав их примеру, я разложил все свое оборудование, тщательно осмотрел и протер каждую линзу. Мне было неприятно подступаться к этим, скорее всего, ни в чем не повинным людям с приемчиками тайного фотоубийцы.
Разобрав, а затем, вновь собрав фотокамеру, я навел ее на полицейский портрет, разложенный мною на столе. Когда мне лучше всего показать его Ламберту и участникам тура? Конечно, еще не сейчас. Лучше немного подождать, а уж потом начать расшевеливать их как следует.
Ламберт, с которым мы несколько раньше встретились внизу за чашкой кофе, снабдил меня списком участников тура.
1. Эрик Гуннарсон
2. Фреда Гуннарсон
3. Акира Имаи
4. Тоширо Маюзуми
5. Ирма Дубчек
6. Мелинда Чосер
7. Генри Чосер
8. Карлос Иссель
9. Мария Борхард
10. Колин Стюарт-Халл
11. Хасан Али-Демерель
12. Сол Баттерфилд
13. Маржорет Боливар
14. Карл Гривен
— Ничего себе наборчик? — Ламберт передал мне сливки. — Но все до одного «бугаттисты». Иногда, — признался он, — они мне немного надоедают. Похожи на фермеров, собравшихся в пивной и обсуждающих виды на урожай. — Он посмотрел в холл. — Ага, вот Мелинда и Генри. Ранние пташки!
Ламберт, взмахнув салфеткой, подозвал их к нашему столику. Мелинда и тут была с этюдником — казалось, он определял самый смысл ее существования, — тогда как ее отец не расставался с черно-белым моментальным «поляроидом». Радостно ухмыльнувшись, он пожал мне руку.
— Неужели знаменитый Алан Эшер собственной персоной? Хочу вам сказать, меня восхищают ваши работы.
— Да и ваша хороша.
Я показал ему 68-ю страницу.
— Большое спасибо! — Чосер потряс в воздухе фотоаппаратом: — Я стараюсь. Что вижу, то и снимаю. Конечно, не вам чета. — Он повернулся к дочери. —
— Это нечестно, отец. Кто подбирает тебе натуру?
В ней не было и намека на отцовскую непринужденность. Хотя и надменностью назвать это было нельзя. Она подала мне руку. У мисс Чосер был спокойный, но пристальный и упрямый взгляд человека, стремящегося во всем и везде дойти до самой сути. Я показал ей снимок из журнала.
— Вы здесь прекрасно вышли. А этот человек рядом с вами — мистер Гривен?
— Он, бедняга, — поспешил ответить вместо дочери мистер Чосер. И сразу же помрачнел. Эмоции проявлялись у него на лице с такой же стремительностью, как снимки в его «поляроиде».
— А вы знакомы о Карлом? — настороженно спросила Мелинда.
— Нет. Мы с ним не встречались.
Я постарался произнести это как можно естественней, но и Ламберт не спускал с меня глаз, боясь, что он что-нибудь упустит. Но ему пришлось покинуть нас, чтобы собрать участников тура, разбредшихся по всему холлу.
Так же, впрочем, поступил и я. Как бы там ни было, я не мог допустить, чтобы это утро пропало у меня впустую. Алан Профессиональный Соглядатай пока суд да дело покинул Чосеров и вышел в холл, намереваясь исподтишка снять всю чертову дюжину «бугаттистов» на завершающем этапе их паломничества. Изобретенная мною «легенда» служила мне и пропуском в их компанию.
На часах в холле пробило полвосьмого, и на пороге, выйдя из открытой кабины старомодного лифта, показался Жан Жулу. Размахивая руками, как боксер, он призвал нас к вниманию.
— Благодарю вас, дамы и господа. Прежде всего, позвольте передать вам, что господа Ганс и Фриц Шлюмпф крайне огорчены, что не смогут сегодня присутствовать при осмотре. Но дела, причем весьма серьезные, заставили их уехать.
Он описал рукой такой широкий круг, словно хотел показать, что ответственность братьев Шлюмпф распространяется на весь Эльзас. Хотя я и не верил в россказни о том, будто братцы смылись из Мюлуза, чтобы не слушать ворчания собственных рабочих.
Впрочем, минутное разочарование сразу же забылось в суматохе, с которой проходила посадка в автобус, потонуло в атмосфере радостного ожидания. Потеряв Гарри, я не был настроен довольствоваться утешительным призом, но внезапно переменил решение. В конце концов, я попаду в сокровищницу Шлюмпфов, пусть и всего на пару часов.
Веселье, царившее в автобусе, резко контрастировало с общим настроением на улицах городка. Мюлуз, как, впрочем, и большая часть Эльзаса, даже в ярком солнечном свете казался серым, изнуренный тяжелой промышленностью и тайными распрями, восходящими еще ко временам франко-прусской войны.
Владычили здесь сперва французы, потом немцы, потом опять французы, потом опять немцы; ничего удивительного, что лица у здешних рабочих, бредущих на фабрику Шлюмпфов, были мрачны — местные люди, похоже, сами не понимали, кто они такие.