Седна
Шрифт:
— Так, уважаемый, — повысил голос пилот. — Просто соберите мне максимально качественное тело, без процессора — я вставлю свой. Ясно?
— Конечно–конечно. Сию минуту.
Владелец магазина достал из кармана грязный лэптоп и стал собирать макет виртуально. Через несколько минут образец был представлен Нику, и тот, мельком осмотрев ещё не собранного робота, одобряюще кивнул.
Видимо, мастером этот человек был неплохим, и своё дело знал на «отлично». Девушка, смотрящая на Ника с экрана лэптопа, была среднего роста, стройного телосложения, и с довольно аппетитными формами, если, конечно, не считать того, что формы эти были
И, конечно же, от человеческого тела механическое отличалось светло–серым, металлическим цветом, периодически переходящим в матово–чёрный, и сотнями «швов» на местах креплений шарниров. Ну, и, разумеется, глаза — совсем нечеловеческие, полностью зелёные, лишь с едва заметным красноватым блеском на месте предполагаемых зрачков.
— Сколько?
— Сейчас посчитаем. Так, корпус, плюс… лазерная ориентация… голосовые имитаторы… анализаторы… хм… прибавим это, вычтем ещё сотню… готово! Сэр, с учётом того, что сегодня в нашем магазине для всех покупателей действует скидка в двадцать процентов, вам это тело обойдётся в триста пятьдесят три тысячи долларов. Желаете взять кредит?
— Обойдёмся, — буркнул ник, протягивая продавцу кредитную карту. Тот, резво сняв с неё необходимую сумму, отдал её владельцу и задорным голосом отчеканил:
— Ваш заказ будет готов через три с половиной часа. Желаете присутствовать при сборке?
— Нет уж, спасибо. Увидимся вечером.
— Половые органы точно не нужны, сэр? — спросил из-за спины продавец, когда Ник уже покидал помещение.
— Делайте, что хотите, только уложитесь в срок, — ответил пилот, прежде чем перед ним сомкнулись двери лифта.
Викторию колонизировали уже достаточно давно, чтобы местные могли смело называть этот мир высокоразвитым. Водная планета славилась сверхтехнологичной медициной, и именно здесь были изобретены нанохилеры, поддерживающие жизнь внутри Ника, восстанавливая повреждённые органы и заменяя собой полностью отсутствующие детали организма. Пилот был безмерно благодарен Виктории за то, что именно по велению местной медицины он всё ещё может ходить, дышать и даже водить космические корабли. Но в глубине души проклинал за пережитый во времена шоковой реанимации ту боль, что доставляли внедряемые в его тело микроскопические роботы–лекари. А ведь это был настоящий ад: температура поднималась до сорока четырёх градусов, но при этом не убивая сам организм. Слёзы текли рекой, Ник потерял почти десять литров жидкости, при этом находясь в сознании, пусть и «слегка» затуманенным болью. Да, это был ад. Четыре долгих дня подряд пилот боролся со смертью, искренне надеясь, что вскоре весь этот кошмар подойдёт к концу. И вот, когда боль всё же стала стихать, а его лечащий врач–шаркетт заявил, что Ник будет жить, пилот облегчённо вздохнул и решил начать жизнь заново.
Но сейчас новая жизнь ему совсем не нравилась.
Шаркетты — разумные существа, коренные жители Виктории. Раса, в своё время безропотно захваченная человечеством и почти полностью истреблённая, больше напоминала сухопутных акул. Тело гуманоида, покрытое серой толстой кожей, перепонки меж пальцами, ласты на ногах, плавник на спине, полное отсутствие волос и ушных раковин, жёлтые глаза и полный рот острых зубов — именно так выглядели шаркетты. Во время их принудительного истребления они едва–едва перешагнули отметку своих «средних веков», а теперь их жалкие остатки добровольно помогали человечеству во всех его делах. К примеру, отлично владея знаниями докторов, они с лёгкостью освоили курсы человеческой медицины и порою превосходили в этом плане многих известных земных медиков.
Но Ник всё равно их боялся. Точнее сказать, даже не боялся, а опасался — мало ли, что может взбрести в голову лишённым будущего людям–акулам?
А сейчас он стоял напротив шаркетта, что работал барменом в одной из местных забегаловок, и широко улыбался.
— Щ–щ-щто бут–тем с–сакасыфать? — гортань местных аборигенов, разумеется, не предназначалась для человеческой речи, но, тем не менее, шаркетты её худо–бедно освоили.
— Чай и пару бутербродов, — Ник положил купюру на стол и откинулся на спинке высокого стула.
— Тщай и пут–терпроты, сию минут–ту, с–с-сэр–р-р.
Шаркетт–бармен скрылся на кухне и пилот облегчённо вздохнул. Всё-таки, в присутствии чужих он чувствовал себя словно не в своей тарелке. Но погрузиться в свои мысли и слегка отдохнуть от суеты ему помешал спешно вернувшийся бармен с тарелкой бутербродов и чашкой горячего чая в руках.
— Прош–шу фас, с–с-сэр–р-р, — прошипел шаркетт. — Хот–тите снять комнат–ту на нощь?
— Нет, спасибо, я сегодня уже улетаю.
Бармен склонился над ухом пилота и прошептал:
— Ник Р–р-рэмми, ферно?
— Верно, — нахмурился Ник, сделав глоток чая. — А откуда вы меня знаете?
— Тиш–ше. Ф–фас уше снают многие, — с этими словами он достал из-под стойки какой-то листок и протянул её своему посетителю. — Ф–фот, фскляните на эт-то.
Ник вздрогнул, увидев на листовке свой собственный фоторобот, нарисованный, конечно, кривовато, но в общих чертах очень похожий на оригинал. Сразу под фотороботом крупными буквами было написано:
РОЗЫСК
НИК РЭММИ
За совершённые против федерации преступления, а также дерзкое дезертирство с покушением на убийство командора Космических Войск Федерации, приговаривается к пожизненному заключению на шахтах Тризиса.
За поимку преступника вознаграждение гарантировано.
Пилот выронил из рук чашку. Та с треском разлетелась, врезавшись в пол, и обжигающе горячий напиток залил ноги Ника. Но он словно этого и не почувствовал; повернувшись к бармену, он дрожащим голосом спросил:
— Зачем вы мне это рассказываете? Вы ведь… могли получить награду за мою голову.
— Мне не нуш–шна накрат–та, — тихо прошептал шаркетт. — Сэр–р-р Р–р-эмми, фы толшны не топ–пустить, чтоп–пы Сет–тна попала ф рук–ки ф–фетерации… и ф–фам лутш–ше поскор–рее отсюта улет–тать.
Ник кивнул и накинул на голову капюшон. Да, повезло, что его до сих пор никто не узнал. А, может, кто-то уже узнал, но ждёт подходящего момента для поимки?
— Спасибо, дружище, — пилот схватил с тарелки бутерброд с тунцом, и, взмахом руки попрощавшись с барменом, спешно покинул здание.