Сегодня и всегда
Шрифт:
– Когда мы познакомились, мне было двадцать семь, поэтому ничего удивительного, что я с тех пор изменилась. Ты тоже, я думаю. Жизнь меняет человека. Дети меняют человека… – Мел подчеркнула последнюю фразу.
И тогда самообладание изменило Хилари.
– Ты была моей протеже, Мел! – вскричала она. – Я продвигала тебя и хотела, чтобы ты стала второй после меня в команде. Ты могла бы стать директором в отделе рекламы, если бы отдавала всю себя общему делу.
– Если бы у меня не было детей, ты хочешь сказать? Или если бы я была похожа на тебя, притворяясь, что у меня, их нет? – парировала Мел. – Но однажды я решила, что на первом месте для меня мои дочери, а потом уже карьера. – Она не хотела называть имена девочек, ей казалось, что, произнося их при Хилари, она оскверняет их. – Забавно, я думала, что меня не коснется дискриминация в отношении работающих матерей, так как я работаю у тебя, Хилари. Ты тоже женщина, и у тебя тоже есть дети. Я думала, ты все понимаешь, не можешь не понимать. Но ты оказалась даже хуже, чем босс-мужчина. Ты обязана понимать, а проявляешь полное непонимание.
– Не говори мне о детях, – процедила Хилари сквозь зубы. – Каждый день на своем рабочем месте я доказываю, что дети не мешают мне работать наравне с мужчинами. Если бы мы использовали свою семью и детей как оправдание неполноценной работы, это позволило бы всем нам работать кое-как. Мужчины и так считают, что мы не можем работать так же хорошо, как они, всего лишь потому, что мы женщины. Я хочу доказать, что ничем не отличаюсь от них.
– Но ты отличаешься! – раздраженно воскликнула Мел. – Ты, я, Ванесса – мы другие. У нас есть дети, и это отличает нас от парня, который звонит жене и говорит, что задерживается, и не берет в голову, что там происходит дома. Ты когда-нибудь могла позволить себе такое, не сделав, по крайней мере, пять звонков, чтобы все уладить? Я – нет. И из-за этого мы плохие работники? Я так не думаю.
– Дело твое! – отрезала Хилари. – Если ты не в состоянии отдавать все, ты никогда не станешь первой.
– Обратная сторона феминизма? – усмехнулась Мел. – Когда я была моложе, глядя на свою мать, я, хоть и обожала ее, думала, что не хотела бы на нее походить. Она бросила работу, когда вышла замуж, и сразу стала зависимой. Она так и зависела от моего отца всю свою жизнь. Я не хотела, чтобы меня постигла та же участь. Я рассказывала тебе, Хилари. Дело в том, что я хотела совместить работу и материнство и думала, что мне это удастся. Но люди, подобные тебе, не понимают, что материнство меняет женщину и меняет ее отношение к работе. Немножко понимания – это все, что нужно, и я сполна бы отплатила тебе и «Лоример». – Она замолчала, чувствуя, что сказала все. Кто знает, какой вывод сделает Хилари?
– Мне очень жаль, что ты так считаешь, Мел. Но так как ты столько лет работала на компанию, мы готовы проявить великодушие по отношению к тебе.
Хилари выдвинула ящик стола и достала толстый конверт.
Мел смотрела на фотографию в серебряной рамке на столе Хилари. Дети Хилари. Три мальчика улыбаются на залитой солнцем палубе яхты на фоне пальм. Они очень юные на этом снимке, младшему не больше шести, старшему, пожалуй, лет десять. Значит, это снято несколько лет назад, так как старший мальчик уже студент университета. Но это последнее фото, которое было у Хилари.
«Почему так?» – подумала Мел. И тут же ответила себе.
Хилари берет лишь стандартные корпоративные отпуска, часто работает по выходным и никогда не уходит из офиса раньше семи. Поэтому разве может она проследить за взрослением своих мальчиков и запечатлеть на пленке все этапы? Хилари может убеждать себя, что в мужском мире она не утратила способности работать наравне с мужчинами. Но она утратила другое. «Она упустила возможность наблюдать, как растут ее дети», – подумала Мел и в этот момент пожалела Хилари от всего сердца.
Когда Мел, наконец, покинула офис Хилари, сжимая в руках документы с условиями ее сокращения, Ванесса уже поджидала ее. Они уединились в маленьком кафетерии, чтобы за чашкой чая обсудить последние события.
– Что происходит? – спросила Ванесса.
– Если бы людей из «офиса слухов» удалось привлечь в отдел рекламы, то дела компании пошли бы круто вверх, – рассмеялась Мел. – У нас тогда бы не было трудностей с распространением разных нововведений.
Ванесса всплеснула руками:
– О, Мел! Не могу поверить в это. Стаей из бухгалтерии позвонила мне после ленча и сказала, что Нил Найджел затребовал твой файл. Распечатку. Он готовит документы на сокращение.
– Все правильно. Хилари только что вручила мне их. – Мел воспроизвела свой разговор с Хилари. Шокированная Ванесса в полном молчании выслушала подругу.
– Вот старая сука, – процедила Ванесса, когда Мел закончила свой рассказ. – Она хочет, чтобы мы все были как роботы из «Стэпфордских жен»? Мы сейчас куда больше работаем, чем раньше. Черт возьми, да я не знала, что такое работа, пока у меня не появился Конал, но когда я ставлю перед ним тарелку с едой, я чувствую, что окончательно превратилась в бизнесвумен. Да как она смеет говорить такое тебе?! Ты как заведенная, Мел. Одному Богу известно, как ты все успеваешь. Ты на руководящем посту, у тебя чудесные дети, и ты еще умудряешься хорошо выглядеть.
Мел обняла подругу.
– Спасибо тебе, – сказала она. В ее голосе слышались слезы, это хорошо – поможет освободиться от шока.
– И что ты собираешься делать? – спросила Ванесса. – Открой собственное агентство. Я слышала, КБК ищет нового партнера. У них большая задолженность, и они разобрались бы с этим, если бы ты с твоим опытом помогла им.
– Я не собираюсь работать, буду сидеть дома с детьми, – с легкой улыбкой произнесла Мелани. – И больше никакого детского сада, никаких просьб типа «мамочка, приезжай» и никакой запарки и аврала.
Ванесса снова пребывала в шоке. Во второй раз за десять минут.
– А что? Я попыталась совместить дом и работу, почему бы теперь не испробовать другую возможность?
– Очень плохо, – вздохнула Ванесса, – что они не ценят таких людей, как мы с тобой, и думают, будто мы бессердечные, поэтому пользуемся яслями и детскими садами. Нет! – воскликнула она. – Умоляю, не оставляй меня. Мне нужна подруга, которая понимает меня. Моя мать то и дело напоминает мне, как это ужасно для Конала, что я работаю по полной программе. Вот если бы я могла работать неполный рабочий день и это бы позволяло выплачивать кредит за дом, ездить куда-то в отпуск, купить Коналу горный велосипед, и каждый сезон приобретать ему новую пару футбольных бутс… Но нет! Только если я работаю как лошадь, я могу позволить себе все это. Мел, не уходи! Ты мне так нужна здесь. С кем еще я смогу поговорить вот так?
Мел рассмеялась, но от чувства потери защемило внутри. Сможет ли она оставить эту жизнь, единственную жизнь, которую когда-либо знала? Драйв, возбуждение, всю эту суету с бесконечными звонками, потрескиванием модемов…
Но тут она вспомнила фотографию в серебряной рамке на столе Хилари. И то, какие печальные мысли будила она.
– Женщина должна делать то, для чего она предназначена.
– Мы будем скучать по тебе, – опять вздохнула Ванесса. – Максимализм «Стэпфордскихжен» когда-нибудь закончится, и женщины не захотят терять работу из-за детей. Они просто во время ленча будут отвозить их в какие-то шикарные клиники, и возвращаться на работу к трем. А их еженедельники будут полниться записями: «Бэби – не забыть… Няня – проверь. Следующая встреча – проверь. Запись на липосакцию и подтяжку дряблых частей живота – проверь».