Сегодня - позавчера 2
Шрифт:
Потом я опять не менее плотно поел. Спать уже не хотелось, но делать было решительно нечего. Сон и хорошая еда наполнили меня силой. Стал разминаться, потом тренировка. Я слышал, как иногда открывается глазок в двери. Пусть смотрят.
Узник
(1942г.)
Словесные танцы.
Потом пришёл майор Госбезопасности Кельш Николай Николаевич - так он представился.
– Мне бы хотелось с вами побеседовать, - сказал он, присаживаясь на табурет, положив руки на стол, сцепив пальцы в замок.
– Надо же! А что это вдруг? Чем я мог вас заинтересовать?
– Наши люди уже приходили в Вам, ушли ни с чем.
– А тут, думаете, вам полегчает?
– Надеюсь на это. Всё же вам лучше с нами сотрудничать. Не думаете же вы, что сможете один противостоять системе?
– Не думаю.
– Ну, вот. Я же говорил, что вы разумный человек. Побеседуем?
Кому он что говорил, в этот момент меня совсем не волновало. В конце концов...
– А чё бы нет? Давайте и побалакаем.
Я вытер пот со лба рукавом, отчего майор ГБ поморщился, крикнул за плечо:
– Тереньтьев! Почему полотенца и умывальных приборов нет? Исправить!
– Благодарствую, ваше высокоблагородие.
– Не юродствуйте, Виктор Иванович, вам это не идёт.
– Ладно. Давайте сразу договоримся, вы спрашивайте, я отвечу. Но, я оставляю за собой право решать, что говорить вам, а что нет. На какие вопросы отвечать, а на какие нет. Устраивает? Если нет, то прощайте. Можете пытать, слова не скажу.
– Скажите, Виктор Иванович, скажите. Только я не последователь подобных методов, когда есть время. Предпочитаю беседу. Иные собеседники бывают довольно занятны. Я принимаю ваше условие. Время нас теперь не поджимает.
– Тогда спрашивайте.
– Расскажите о себе.
– О, как! И что же я о себе расскажу? Родился, учился, болел, воевал, помер? Вопрос не корректный.
– Тогда скажите мне, как туповатый атеист-старшина, не крещённый, никогда в церковь не заходивший и презиравший верующих, вдруг становиться паладином Веры?
Я изобразил аплодисменты:
– У, какие вы слова знаете, Николай Николаевич!
Он склонил голову в шутливом поклоне:
– У меня были иногда о-очень занимательные собеседники. Да-с!
Это он мне вернул подколку с "высокоблагородием". А мне он начинал нравиться. Блин, знать бы, он поможет мне и стране или он - враг? Как узнать?
– Так вы ответите на этот вопрос или воспользуетесь правом не отвечать?
– Да я бы ответил. Только как? Вы знаете, всё течёт, всё меняется. Иногда медленно, иногда вдруг. Я был убит, я говорил с кем-то..., пока был не особо живой. Сны эти странные. В таких случаях говорят: "Я прозрел". Меня как подменили, - я пожал плечами. Майор ГБ ещё некоторое время ещё подождал, потом поджал губы:
– Ладно, довольствуемся этим. Расскажите мне про ваши изобретения.
– Что за изобретения?
– я, честно, удивился.
– "Доспех".
– А-а. Так, жить-то хочется. Не так, чтобы слепо, по-животному. А случайно погибнуть жалко. И ребят жалко. Поживут подольше, побольше их после войны останется. Война-то рано или поздно закончится. Дальше жить надо будет. А кто останется? Старики и дети неразумные?
– Это так, тут вы правы. Мотивация ваша понятна и даже достойна, но как вы пришли к такому решению?
– Толстой. "Война и мир". Кирасиры. Они носили стальные нагрудники. Мне показалось это разумным.
– От этого отказались. И, видимо, не зря.
– Стесняет движение и вес большой. Но мой-то доспех, он подвижный. Вес, конечно, не малый, но движения не сильно стесняет. Не больше ватника.
– А спинная конструкция?
– А что с ней не так?
– Наши специалисты в шоке. Вы же на пустом месте создали гибкую защиту позвоночника.
Я рассмеялся:
– Не я создал, а ботаники с завода. Я попросил: чтобы двигалась, вперёд гнулась, назад - нет. И принцип не нов. Так строилась сегментная броня легионеров. Так устроена чешуя рыбы. Надо лишь правильно поставить задачу нужным людям и видеть в голове результат. Я знал, как должно быть, а как сделать - не представлял.
– Теперь понятно. Правильно заданный вопрос - половина ответа.
– Ну, вот. Вижу, вы и сами это знаете. А какие ещё изобретения?
– Тактика боя. Армейские специалисты удивлены не меньше.
– Удивлены они? Долбоёжи! Чем они, интересно, перед войной, тля, занимались? К парадам готовились? Форму отглаживали? Оклады выжимали? Я её придумал? Тактику штурмовых групп применили немцы ещё в Имперскую войну. И наши применяли в Финскую. Надо было не строевой подготовкой заниматься, а учить людей воевать!
Я расходился не на шутку. Прорвало, что называется. Майор украдкой улыбался.
– Я в отступлении капитана встретил. Кадровый. Предложил с нами идти, куда там! Как это он будет какому-то старшинке подчиняться? Через несколько часов людей поднял на пулемёты в полный рост за триста метров. Идиот! Ладно, ему его бестолковую башку прострелили, так он людей угробил! Кадровый, гля! К какой он войне готовился? К боям с сипаями? С наполеоновской армией? Он что, не знает, что появилось в этом мире автоматическое оружие? Мы через пару дней такой же мост проходили. Ни одного человека не потеряли, а немцев всех вырезали. А у меня такие же щеглы были, как и у него. Штаны им амбиции жмут, хоть и шаровары носят! И мои "золотопогонники" бунт пытались поднять. Как в сказке, гля, "не хочу быть крестьянкой, хочу столбовою дворянкой"! А люди, дело, Родина? Да, похрен! Лишь бы звание повыше, участок поспокойнее, да снабжение посытнее. И немец чтобы не мешал командовать. Ах, как немец им всем помешал! И форму себе пошили красивую, от красноармейцев такую отличную. Всё блестит, переливается. А немецкие снайпера и не нарадуются! К какой они войне готовились? К парадной? Думали, немец их финтифлюшки увидит и в ужасе в подвал забьётся? Ща-а-ас! Наклепали десятки тысяч самоходных самоваров, а тягачей - кот наплакал. Ни одного топливозаправщика, ни одного бронетранспортёра! К какой войне эти теоретики готовились? Немец готовился к войне, а эти долбоёжи к парадам готовились, к бою на карте, в кабинете. Бойцы мои по лесу ходить не умели, а строем - умели. Им это до парада Победы хрен понадобиться! А скорее всего - этим не понадобиться. А дети, что вчера винтовку взяли, учиться будут не у отцов-командиров, а у противника. Научаться воевать, побеждать. А на параде Победы - как-нибудь!
За время этого моего монолога улыбка сползла с лица Кельша, лицо стало тревожно-сосредоточённое. Эк, тебя пробрало!
– Ну, на этом сегодня закончим, Виктор Иванович. Сейчас ужин принесут, газеты свежие. Должен выразить своё удовлетворение началом нашего сотрудничества.
– Посмотрим, - ответил я ему.
Он ушёл, потом был ужин. Почитал пропаганды газет. Тупой, неумелой, не зажигательной. Потренировался. Быстро устал. Это хорошо - уснул быстрее.
На следующий день, после завтрака, Кельш опять пришёл. Сел на табурет, опять сложил руки на столе. Никаких бумаг с ним не было, писать он ничего не собирался. Об этом я его и спросил. Он пожал плечами: