Сегодня ты, а завтра
Шрифт:
Как я и думал, мозги потихоньку вернулись на свое место, и я смог спокойно соображать. Правда, хорошо это или плохо, я еще не понимал. Может быть, лучше, чтобы меня пристрелили в состоянии полной прострации?
Судя по всему, мы довольно далеко укатили от Нью-Йорка. Рекламных щитов и домишек стало меньше, потянулись аккуратные поля, перемежаемые редкими рощицами.
– Однако путешествие затягивается, – весело сказал я. – Может быть, вы все-таки откроете мне тайну конечного пункта?
– Вот-вот, –
Горилла за рулем заржал так, будто рядом со мной сидел не Сытин, а Жванецкий. Даже эта шалава на переднем сиденье кокетливо засмеялась.
Я, чтобы поддержать компанию, засмеялся тоже. А потом сказал:
– Ну ладно, раз мне все равно из этого путешествия не вернуться, раскрою тайну. В ФБР намечается большая операция против «русской мафии». К большому сожалению, Леня, – твоему, конечно, – я успел сообщить своим американским коллегам о твоей дислокации.
– Чего? – недоверчиво переспросил Сытин. – Ты ничего не знаешь!
Я усмехнулся. Конечно, знал я маловато, но припугнуть их не мешало.
– Я говорю: адреса всех твоих хаз известны американцам.
– Брешешь! – воскликнул Сытин и схватил меня за грудки.
Я пожал плечами:
– А смысл? Так сказать, у смертного одра какой мне смысл врать?
– Когда будет операция?! Говори! – Леня что есть силы затряс меня.
Я покачал головой:
– Опять же никакого смысла нет. Вы меня прикончите в любом случае. А так хотя бы есть надежда, что не зря.
Сытин, вращая безумными глазами, занес кулак, чтобы нанести мне удар в челюсть.
– Не надо, Леня, – негромко произнесла с переднего сиденья мадам, – не видишь, врет он. Кроме того, велено было доставить его целым и невредимым.
Судя по тому, что Сытин тотчас же выпустил воротник моего пиджака из рук, она была не последним человеком в этой компании. Надо будет иметь это в виду...
– Врешь?! – заорал Сытин что есть мочи. Видимо, он решил воздействовать на меня если не силой, то голосом.
– Тише, Леня, от твоего вопля у меня чуть барабанные перепонки не лопнули.
– Тебе они скоро не понадобятся вовсе. Говори, брешешь?
Я невинно улыбнулся:
– Ну хорошо, признаюсь. Пошутил я. Спи спокойно, дорогой друг.
Расстроенный Сытин отвернулся к окну и стал остервенело грызть ногти.
Между тем машина свернула на еле заметную дорожку между полями, засеянными то ли пшеницей, то ли рожью, – признаться, в сельском хозяйстве я не силен. К тому же почти совсем стемнело. Теперь мы ехали почти что по целине.
Шутка с Сытиным принесла мне только моральное удовлетворение. И то ненадолго. Чем может закончиться разговор с их шефом, вы, наверное, уже догадались. Наивно надеяться, что он предложит мне какую-то сделку. Я зашел слишком далеко. И самый лучший путь – это просто убрать меня с дороги. Поверьте, я кое-что в таких делах смыслю. Во всяком случае, на месте Беляка я бы поступил именно так...
Тогда зачем они меня везут в такую даль? Именно это обстоятельство и оставалось тем единственным обнадеживающим фактом, за который могла уцепиться моя стремительно пропадающая надежда.
Наконец я заметил, что мы уже едем по незасеянному полю или просто по большой поляне. Машина остановилась.
– Выходи, – подтолкнул меня дулом своего никелированного «магнума» Сытин.
Мы остановились около маленького домика, вернее, вагончика, стоящего посреди поляны. По ее краям чернел лес. Небо, еще не совсем потемневшее, поблескивало звездами. Красота!
– Давай заходи, – Сытин открыл дверь вагончика.
Внутри домик был освещен одной тусклой лампочкой. У стола на табурете сидел не кто иной, как Евсей Беляк. Я его узнал по фотографии, имевшейся в картотеке нью-йоркской полиции.
Беляк поднял на меня свои водянистые глаза и улыбнулся:
– Здравствуйте, товарищ Турецкий.
– Здорово, Евсей, – вежливо ответил я.
Беляк заскрипел, как несмазанная телега, что должно было изобразить презрительный смешок.
– Я надеюсь, – продолжил Беляк, – что вы понимаете свое положение? Нам известно, что вы никого не успели предупредить о вашем визите в бар «Крошка Нэнси». А даже если бы и успели, что с того? Где вы находитесь в настоящий момент, не известно ни одной живой душе. Кроме нас, конечно. Хе-хе.
– Ладно, Евсей, давай ближе к делу, – грубо сказал я. – Чего тебе надо?
Беляк криво улыбнулся:
– О-о! Мне много чего надо. И, надо сказать, многое я уже имею. Успокойся, Турецкий, от тебя мне не надо ничего.
– Зачем же твои «шестерки», – я кивнул на троицу, устроившуюся на стульях в углу комнаты, – притащили меня сюда?
Беляк многообещающе усмехнулся – прямо как депутат или кандидат в президенты.
– Ты слишком много знаешь. – Он тяжко вздохнул. – Факт твоего пребывания в Нью-Йорке становится слишком опасен для меня. И не только. Догадываешься, кого я имею в виду?
Я кивнул.
– А ведь мы могли бы с тобой договориться. Ну скажи, зачем ты суешь свой нос куда не надо?
– Привычка. За многие годы выработанная. Кроме того, Евсей, совать свой нос во все дырки входит в мои профессиональные обязанности. Работа у меня такая. Я, как ты знаешь, следователь.
– Ищейка ментовская, – презрительно вымолвил Беляк.
Я покачал головой:
– Нет, Евсей. Я следователь. Я расследую все те пакости, которые творишь ты и такие, как ты. И благодаря мне вас становится немного меньше.