Сегодня война
Шрифт:
– Чего ждать?
А тут Максим рядом припал к автомату, выстрелил, и звуки едва не раскололи голову.
Хотелось сказать, что ничего еще не кончилось, а в нынешнем состоянии он не боец, но тут загремело так, что предыдущая стрельба показалась едва ли не тишиной. Легче было помереть, чем слышать такое.
– Крови вроде нет. Всего лишь контузия, – донесся голос Громова. Кому он говорит?
Помирать как раз не требовалось. Десятка полтора мужиков, явно не ополченцев, а профессионалов своего дела, возникли, словно чертики из табакерки. Действовали они сноровисто и привычно. Сразу рассредоточились, залегли, открыли огонь из двух «Печенегов»
– Уходите, мужики! – выдохнул один из прибывших спецназовцев. – Сейчас тут такое начнется! Операция по принуждению к миру в полном объеме! Давай на броню!
– Подождите. Видите? – Громов все-таки забрал у капитана гранату и запустил ее вперед, стараясь попасть в какую-то воронку. – Пригнись!
Слабый разрыв потонул в более серьезной канонаде. Словно салютуя уходящему дню, по центру и дальним окраинам города начала работать артиллерия. Но то все было там. Здесь же пока ничего не падало сверху, и требовалось спешить, пока боги войны не бросили несколько десятков снарядов и сюда.
Огонь наверняка носил больше заградительный характер, да еще – предупредительный, если можно выразиться так. Для полного уничтожения требовалось чересчур много боеприпасов, сверх же того – город был пусть и обреченный на заклание, но свой.
– Подхватили! – Громов первым, подавая пример, взял капитана под плечи. За ноги взялся Максим, посередине пристроился Ковальчук. Александр зачем-то изловчился, подхватил автомат, словно еще не навоевался и рассчитывал заниматься подобным делом и дальше.
Одна из бээмпэшек подала чуть вперед. Может, именно это было ошибкой. Очень уж соблазнительная цель, и кто-то из противников рискнул, выстрелил в нее из гранатомета. Может, дрогнула рука, все-таки несущийся в твою сторону свинцовый дождь не способствует хладнокровию, может, кто-то из прибывшего спецназа, а то и из наводчиков-операторов попал в последний момент, и выстрел делал человек уже раненый, однако граната разорвалась рядом с машиной.
Александр вдруг почувствовал, что падает, причем, как-то странно, больше верхней частью тела, и лишь потом – ногами. Тело невольно стало ждать удара, однако приземление вышло неожиданно мягким. Сразу стало приходить понимание. Откуда взялись силы? Капитан сумел перекатиться и увидел неподвижно лежащего ротного.
– Димка… – Вместо крика из горла вырвался лишь шепот.
Хотя вроде живой, только раненый. Может, не все так плохо? Вот и Ковальчук, тоже лежит рядом, держится за бок и стонет. И почему-то – везет некоторым по жизни, сравнительно легко привстает Максим.
– Живы? – подбежал к упавшим Николай. Следом за ним спешил Илья.
Вдвоем им ни за что не поднять было всех сразу, и бойцы застыли, не зная, с кого начать. Но уже подскочил кто-то из спецназовцев, и все вместе погрузили офицеров в десант. Ковальчук и Максим залезли туда сами. Да последний, как оказалось уже потом, вообще отделался лишь испугом да контузией. Группа прикрытия вообще не мудрствовала, заскочила сверху на броню. А дальше бээмпэшки тронулись, лихо развернулись на месте и понеслись прочь…
– Как у вас говорят, шурави? С тебя причитается. – Губы Исмаила тронула улыбка.
– Что случилось?
Пути
Бывшему душману было легче. Его симпатии были конкретны и вытекали из веры. Гораздо труднее было его спутнику. Пусть ему очень многое не нравилось в нынешнем мире, но по происхождению и духу своему он все-таки принадлежал к европейской цивилизации.
Все решила вспыхнувшая в России война. Вернее, как было объявлено мировыми СМИ – ограниченная операция по восстановлению демократии. Ограничена она была по понятным причинам. Когда основные силы задействованы на Востоке, а свой собственный уютный мирок объят гражданскими заварухами, не до крупномасштабных акций. Следовательно, чем хуже будет в Европе, тем легче будет своим. А Европа… Да пошла она в то место, с которым рифмуется!
Беспорядкам не хватало организованности. Все-таки единого штаба не имелось, бунты вспыхнули во многом стихийно, да и идейный центр, или даже несколько центров, объявившихся уже в процессе, к каким-либо армиям отношения не имел и остро нуждался в специалистах. Если же вспомнить старую профессию Белявского…
Теперь бывший офицер был в штабе одной из повстанческих армий. Разумеется, армией это назвать было трудно, практически невозможно. Ни нормальных формирований, ни снабжения, только костяк, вокруг которого периодически группировались последователи пророка Мухаммеда. С той же легкостью они то и дело разбегались, превращались в якобы мирных жителей, чтобы через некоторое время собраться опять и нанести еще один удар по ненавистным гяурам. Белявский был одним из тех, на ком лежало планирование акций, и ему удалось воспользоваться своим положением, перенеся довольно большую часть действий в Бельгию и даже организовав довольно удачное нападение на штаб-квартиру НАТО.
Да и без штаб-квартиры европейцам доставалось порядочно. Настолько, что им стало не до помощи заокеанскому союзнику не только в России, но и в Юго-Восточной Азии.
– Так что случилось? – повторил вопрос шурави.
– Радио только что передало. Военные действия между Америкой и твоей родиной прекращены. Вашингтон объявил об ошибке, и что виновато в ней самовольство некоторых генералов. А другие агентства говорят о разгроме американцев под городом… Извини, забыл.
– Извиняю, – Белявский не сумел сдержать радостной улыбки. – Не поверишь, дух, но как раз название города сейчас не важно. Мало ли у нас городов? Узнаем не сейчас, так вечером. Да хоть и завтра. Главное всегда результат…
Эпилог
Октябрь выдался хорошим для этого времени года. Дожди не слишком часто обрушивались на землю, и с небес частенько светило солнце. Пусть оно не грело, как летом, однако свет его подчеркивал разноцветье увядающей листвы, порождал на сердце светлую грусть и обязательную надежду на лучшее, которое непременно ждет где-то за горизонтом. Не важно, сейчас ли, скорой зимой или, может, грядущей весной. Да и какая разница когда? Главное, чтобы это лучшее все-таки наступило, не подвело, как подводило не раз и не два на памяти старшего поколения.