Сэкетт
Шрифт:
Бигелоу сохранял спокойствие, и я видел, что он обдумывает все эти дела.
— Я слышал, вы приехали сюда по мою душу, — продолжал я спокойно. — Далеко забрались в поисках неприятностей.
Он никак не мог меня вычислить. Ничто в моих словах не показывало, чтоб я был чем-нибудь обеспокоен, просто разговаривает человек, как с первым встречным.
— Знаете что, Бигелоу? Садитесь-ка
— Может, вы и правы, — сказал он. — Я, пожалуй, закажу выпивку на двоих.
Ну, выпили мы с ним, потом я заказал по одной. Допил и собрался уходить.
— Ладно, меня дома ждет хороший ужин. Пока, Бигелоу.
Я повернулся и направился к дверям, и вот тут-то он меня окликнул:
— Сэкетт!
Щелкнул взводимый курок, его револьвер выскользнул из кобуры; щелчок был отчетливо слышен в пустой комнате. Я выхватил револьвер, поворачиваясь, и его первая пуля просвистела у самого моего уха. Я замер и всадил ему пулю в живот — его отшвырнуло на стойку. Но он ухватился свободной рукой за край и подтянулся. Выстрела я не слышал, но почувствовал, как пуля резко стукнула меня где-то внизу. Я собрался и выстрелил в него снова.
Он не упал… хоть сорок четвертый калибр, хоть какой, но если человек остервенел, то ты должен ему попасть в сердце, в голову или в большую кость, иначе его не остановишь. А Бенсон Бигелоу жутко остервенел. Это был не человек, а здоровенный медведь, и выглядел он сурово, как зима на вершинах западного Техаса.
Казалось, долгие минуты он стоял там, я видел, как кровь пропитывает перед его рубашки и штанов, а потом крупные красные капли начали падать на пол у него между ног.
Он поднял револьвер, не торопясь, все еще цепляясь левой рукой за стойку, и нацелил его в меня. Он нажал на спусковой крючок, курок пошел назад — и тогда я выстрелил в него снова. Он грохнулся об стойку так, что она вся затряслась, Стоявшая на ней бутылка перевернулась и покатилась, разливая виски. Он потянулся левой рукой, взял бутылку и выпил из горлышка, не отводя от меня глаз.
Потом он поставил бутылку, а я сказал:
— Эта выпивка была за мой счет.
— Я сделал ошибку, — сказал он. — Я думаю, ты застрелил их честно.
— Только Уэса… с остальными управился холод.
— Ладно, — сказал он и повернулся ко мне спиной.
Я услышал, как снаружи кто-то бежит.
Долгую минуту я стоял с револьвером в руке, глядя ему в широченную спину, а потом у него начали подгибаться колени, и он медленно пополз вниз, до последней секунды цепляясь пальцами за стойку. Наконец пальцы разжались, Бигелоу скатился на пол — и умер.
Он лежал лицом в опилках, в открытых глазах отражался свет, и в бороде у него были опилки.
Я почувствовал, что у меня намокли штаны от крови. Большим пальцем затолкал патроны в барабан и сунул револьвер в кобуру, и тут ко мне подбежал Кэп.
— Ты ранен, — сказал он.
— Похоже на то, — сказал я, пошатнулся и схватился рукой за стену.
Распахнулась дверь, в салун влетел Тайрел, сразу за ним Оррин, оба готовые к драке.
— Поехали домой, — сказал я. — Ужин остынет.
Они смотрели мимо меня, на Бигелоу.
— Еще кто-нибудь есть? — спросил Тайрел.
— Если кто и есть, им не придется стрелять в меня. Я сам буду стрелять.
Кэп расстегнул на мне рубашку, они увидели, как сочится кровь из дырки у меня в боку, над бедром. Пуля прошла, не задев кости и не наделав большого вреда. Тайрел вытащил шелковый платок, заткнул им рану, и мы вышли наружу.
— Тут есть доктор, — запротестовал Кэп. — Тебе лучше показаться ему.
— Привези его. Нас ждет с обедом леди.
Когда я вошел в дверь нашей хижины, Эйндж стояла спиной ко мне. Я видел, как у нее слегка напряглись плечи, словно она ожидала удара. Я сказал:
— Вот тут есть дурень, который еще не женился.
Она повернулась и посмотрела на меня.
— Он женится, — сказала она.
А после выронила свою ложку на пол и бросилась через всю комнату ко мне в объятия.
Я обнял ее — и это первый раз в жизни я держал в руках что-то по-настоящему мое.
Похоже, даже неказистый долговязый парень, на которого и смотреть-то не стоит, все ж таки может найти себе женщину.