Секира и меч
Шрифт:
— Говорю про рану. Я была безумна и совсем забыла про нее…
Утром Анна накормила Глеба бобовой похлебкой. Когда он ел, она с тревогой наблюдала за тем, как он поглядывал на дверь. Он будто собирался уйти.
И Анна решилась сказать:
— Здесь тебя не будут искать. Все знают, что я живу одна и мужчин к себе не подпускаю.
— Бывает всякое, — уклончиво ответил Глеб, но потом пояснил: — Случается, начинают искать не там, где нужно, и сразу находят. Но я не боюсь, что меня найдут. Я боюсь, что меня найдут здесь. Тогда тебе придется уйти из этого места, к которому ты, конечно, привыкла…
Анна перебила его:
— Ты спрашивал меня вчера, любила ли я мужа. Если спрашивал, значит, тебе это не все равно…
— Не все равно, — согласился Глеб.
— Так вот, коли речь зайдет о том, чтобы мне пойти с тобой, знай женщине возле мужчины всюду хорошо.
— Я запомню это, — кивнул Глеб — А сейчас, пожалуй, схожу, проведаю братьев. Думается, именно у них начали искать человека, убившего княжьих слуг, — он покачал головой и добавил с сожалением: — Увы, они — тоже Аскольдовы дети — мухи не обидят.
Немного погодя Глеб уже шел тропинкой по залитой солнцем дубраве, потом вошел в чернолесье и наконец бережком тихой извилистой речки вышел на широкую дорогу. Всюду на дороге — в пыли, в песке, в старых лужах — были следы лошадиных копыт. Как видно, всадники, княжьи люди, так и сновали в этих местах туда-сюда. Должно быть, за поиски Глеба взялись всерьез.
Но сейчас на дороге было безлюдно.
Впрочем Глеб и не собирался прятаться. Он пошел посередине дороги по направлению к Сельцу. Верную секиру он закинул за спину, прицепив к ней ремешок. Шел, раздумывал над тем, на кого теперь начать охоту: на Корнила, Святополка или князя Мстислава.
Глебу было понятно: испугался молодой князь, во все концы удела всадников шлет; верно, догадался уже, почему убиты именно воины Корнила; и кто убил — для Мстислава не тайна. Сейчас все сделает князь, чтобы поймать Глеба. Иначе ни днем, ни ночью не обретет покоя.
Здесь Глеб подумал, что месть свершена едва ли наполовину.
Кто будет следующим?..
Конечно же, Корнил! Поднимаясь по лестнице, сначала наступают на нижнюю ступеньку…
Дорога огибала холм и терялась за ельником. Глебу будто послышалось, что навстречу ему идет кто-то. Глеб насторожился, но сворачивать не стал. И тот человек, что шел навстречу, не думал сворачивать.
Скоро Глеб увидел его. Рослый молодец, худой, но костистый, с весьма злыми зелеными глазами, обросший, нечесаный, с волчьей шкурой на плечах, — шел прямиком на Глеба, будто Глеба и не было на дороге.
Было это Глебу очень удивительно. Он привык уже к тому, что его боялись и обходили стороной. Этот молодец его явно не боялся. Посему его стоило проучить; может, даже и прибить здесь на дороге — в назидание другим отчаянным молодцам.
Глеб с угрозой сказал издалека:
— Вижу, смелости тебе не занимать…
А тот человек, насупив брови, ответил:
— Вот ты сам ко мне придрался, незнакомец. Я шел себе, шел, тебя не задевал. Теперь на себя обижайся!..
Они сошлись уже совсем близко.
Человек поднял с дороги увесистый камень, ибо не имел при себе никакого оружия, и замахнулся. Но Глеб, рванувшись вперед, ударил этого человека кулаком в лоб. Незнакомец выронил камень, но не упал. Достойно выдержал удар. Он только покрутил оглушенно головой и собирался ответить ударом, как Глеб двинул его в грудь плечом.
Тут-то незнакомец и полетел на землю и во весь рост растянулся в ныли. Глеб склонился над этим человеком и взял его за грудки, готовый еще раз ударить кулаком. Но ударять не пришлось, поскольку человек этот был не железный и после двух богатырских ударов надолго лишился чувств.
Глеб покачал головой, видя, что с незнакомцем произошло такое, и произнес:
— Лучше бы язык твой был покороче, а разум подлиннее.
Глеб взял этого человека под мышки и оттащил с дороги в кусты. Поблизости не было воды, чтобы привести незнакомца в чувство. Тогда Глеб похлестал его по щекам. Человек лишь приоткрыл свои необычные зеленые глаза, окинул Глеба мутным взором, пробормотал что-то и опять отключился.
Глеб нашел пригоршню воды в старом дупле. Выплеснул воду незнакомцу в лицо и на грудь. Тот закашлялся, распахнул глаза и сел. Тут же взялся за голову.
— О-о, как болит!..
Глеб сказал:
— Если слабая голова, зачем же выходить на середину дороги?.. Считай, сам виноват.
Незнакомец посмотрел на него без зла:
— Кто же знал, что у тебя каменные кулаки?
И он засмеялся, обнажив острые белые зубы.
Смех незнакомца был короток. Человек схватился за грудь:
— Ты, наверное, сломал мне ребра. Больно смеяться!
— Совсем не так себя ведет человек со сломанными ребрами, — заметил Глеб и окинул оценивающим взглядом крепко сбитое тело незнакомца, его сильные загорелые руки. — Скажи лучше, кто ты и откуда, куда идешь…
— Я — Волк, — улыбнулся этот человек, опять обнажив острые, очень белые зубы. — А иду я из земель новгородских в земли киевские. Голод гонит меня, как, впрочем, и всякого волка, всякого зверя…
Глеб заглянул ему в зеленые злые глаза:
— Ты, и правда, похож на волка.
Видно, не было для незнакомца слов, приятнее этих. Он с гордостью сказал:
— Волк — это отец мой и брат. У меня на земле много волковатых братьев.
— А христианское имя есть у тебя?
Этот человек покачал головой:
— Может ли быть христианское имя у волка?
Глеб на это ничего не сказал, ему было все равно, есть ли у этого человека какое-нибудь имя, кроме волчьего, или нет. Глеб задумался над тем, что, пожалуй, напрасно теряет с этим одичавшим малым время.