Секира света
Шрифт:
В Субе он пользовался большим почетом, поскольку был не только силен, не только превосходно стрелял, но также отличался трезвым умом и честностью в делах. Местные жители приходили к нему со своими заботами и почти на все случаи жизни получали совет. Случалось ему и улаживать конфликты. В плохие времена — когда бушевали ураганы и наводнения, свирепствовал голод, гремели войны — он принимал командование, пусть даже неофициально. Местный вождь никогда не завидовал моему отцу, потому что был, как и все остальные, убежден, что Бангулу наделен свыше великой магией. Бангулу, Высочайшим, называли они моего отца. Туземные врачеватели ничего не имели против моей матери Шаафи, когда она выступала в роли повитухи, целительницы, утешительницы — да просто в роли ангела-спасителя, потому что все видели, какая польза от ее помощи. Она учила женщин и детей: обучала их возделывать сады, готовить овощи и фрукты, знакомила с музыкой, ткачеством, со всем, что облегчает жизнь.
Там родился Джихан, а двумя годами позднее — я. Там мы росли, водили дружбу с субанцами, бегали по лесам, плескались в реках и у морского берега, учились всему, что знали и умели аборигены. Но мы не стали дикарями. Наши родители заботились о том, чтобы мы получили хорошее воспитание, какое принято у шемитов. Они обучали нас читать по старым свиткам, а еще больше — своим примером. Немало кораблей заходило к нам в гавань, они привозили новые товары и забирали те, что мы выменяли у местных жителей. Приставали к берегу и чужеземные суда, которые желали вести меновую торговлю или просто совершали путешествия, и тогда всем было весело и интересно. Мы и в самом деле вовсе не были отрезаны от мира, и жизнь казалась нам прекрасной.
Бутон моего счастья расцвел, когда… когда я вышла замуж. Это случилось во время моей последней поездки в Дан-Марку. Джихану не было смысла спешить с выбором жены, потому что местные девушки из кожи вон лезли, чтобы сделать его жизнь раем. Но я — я была еще нетронутой, девственной и не противилась честному союзу. А родителям хотелось внуков и помощников, ведь торговый форпост становился все больше и дела шли все лучше. Таким образом, в городе они дали поручение свахе, и та скоро нашла для меня подходящего молодого человека. Никому из наших родительских пар не пришлось долго уговаривать нас. Алал и я полюбили друг друга с первого взгляда.
Мой нареченный вернулся вместе со мной. Он оказался способным помощником, и все полюбили его. Мое счастье принесло в следующем году богатые плоды — родился сын, наш маленький Кедрон.
А тремя месяцами позже из-за горизонта вынырнул черный парус.
Сначала все обрадовались — здесь всегда гостеприимно встречали чужестранцев. Воины подхватили копья, луки, щиты и булавы и вышли на берег. Несколько раз случалось так, что вид вооруженной толпы заставлял корабли — если это были пираты и охотники за рабами — повернуть обратно…
Бэлит, напевая колыбельную, уложила Кедрона в колыбель и вышла вместе с Алалом. И снова зрелище, открывшееся ее глазам, заставило сердце биться сильнее. Позади нее простирались возделанные поля, густая зелень джунглей поднималась к сияющему голубому небу. Узкая река извиваясь текла среди рисовых полей и побегов ямса, мимо пастбищ, обнесенных забором, к морю. Прямо на берегу находился крааль. [1]
Травяные крыши, вызолоченные солнцем и ветром, возносились над палисадами, обвитыми жимолостью. Эта зелень с белыми цветами, источающими сладкий аромат, привлекает целые рои пчел. Их хлопотливое жужжание звучало постоянной, приятной слуху нотой. Торговый форпост находился примерно в полумиле от крааля. Вытянутое строение из высушенной на солнце глины, выкрашенное белым, с соломенной крышей, почти полностью заросшее великолепными цветущими олеандрами. Пляж сверкал ослепительным кварцевым песком. Речушка устремлялась в бухту, где располагалось безопасное прибежище и надежная якорная стоянка для кораблей. На всем остальном побережье кипела яростная схватка между прибоем и отвесными скалами. Свежий западный ветер унес с собой жару. Над садами шумной радугой летала стайка попугаев.
1
Негритянская деревня.
Рослые воины Субы выстроились вдоль берега. Обнаженные, если не считать травяных юбок, головных украшений из перьев, ножных и ручных браслетов и деревянных бус. Черно-коричневая кожа блестела, точно смазанная маслом. Женщины, веселые ребятишки, почтенные старцы и вождь в леопардовой шкуре устремились из крааля. Ветер доносил до Бэлит приветливые голоса и смех. Барабан забил в праздничном ритме.
Хоаким и Шаафи уже стояли перед домом. Пожилой хозяин провел по седеющей бороде рукой и спросил:
— Что ты думаешь об этом корабле, Алал?
Юноша прищурился, глядя на ослепительно сверкающую воду. Корабль подходил все ближе. Его пузатые бока высоко поднимались над водной гладью. Несколько весел предназначались исключительно для маневров. Судно, включая и парус, было совершенно черным, только бившийся на ветру флаг отливал багряно-красным. На носу и корме уже были хорошо различимы палубные надстройки. Солнце играло на металле, когда многочисленные люди двигались по палубе.
— Стигийское, судя по цветам и оснастке, — ответил Алал после недолгого созерцания. — Но бьюсь об заклад, на борту находятся не только стигийцы, сами-то они неважные мореходы. Что им вообще здесь нужно, так далеко от дома?
Страх охватил сердце Бэлит. Слишком много ужасного слыхала она о стигийцах. Алал почувствовал ее тревогу. Он ласково сжал жене руку и успокаивающе улыбнулся. С благодарностью ответила она на пожатие и улыбку.
— Может быть, новых знаний? — предположила Шаафи, мягко, как всегда. — Разве стигийцы — не народ мудрецов?
Хоаким с любовью положил руку ей на плечо, однако не стал высказывать своего мнения о стигийцах.
Когда корабль подошел ближе, Бэлит увидела, что Алал не ошибся в своих предположениях. Хотя основную часть экипажа составляли смуглые стигийцы, девушка различила среди них также шемитов и еще более светлокожих людей, которых сочла аргосцами. Но почему они так тяжело вооружены, зачем на них доспехи? Бэлит видела латы, шлемы, щиты, огромное количество оружия. Ведь всем и каждому уже давно известно, что гости Субы и торгового поста Хоакима всегда пользуются дружеским приемом. Не нужно ждать никакого предательства. Воины, стоявшие на берегу, явно испытывали ту же тревогу, что и Бэлит. Они сомкнули ряды. Остальные субанцы замерли, а потом вернулись за палисады.
Лоцман проревел предупреждение. Якорные цепи с грохотом упали в воду, парус опустился. Корабль бортом пристал к берегу.
Запела труба. Люди поспешили к странным строениям на носу и корме. Теперь можно было разглядеть, что это нечто вроде огромных сосудов из глазурованной глины на ржавых железных подставках. Клювовидные отверстия глиняных сосудов удлинялись за счет прочно прикрепленных кожаных шлангов. Стигийцы внимательно изучили направление ветра, навели шланги на берег и открыли краны.
Из каждого крана вырвалось серое облако. Воины на берегу, задыхаясь, хватались за горло, шатаясь, падали на песок. Оружие выскальзывало из ослабевших рук. Слабый запах ударил в ноздри Бэлит, и ее охватила слабость и головокружение, пока ветер не переменил направление.
— Помоги нам Иштар! — вскричал Хоаким. — Это, должно быть, охотники за рабами! Они посылают на нас какой-то яд, чтобы мы не могли сражаться. — Он вытащил короткий меч. — Алал, уведи женщин и ребенка в безопасное место. — Он покинул своих домочадцев, крича: — Ко мне, мужчины Субы! Ко мне! В бой!