Секрет алхимика
Шрифт:
— Сочту за честь, архиепископ.
— Я позвал тебя сюда для встречи с ним. Его зовут Франко Боцца.
При этих словах Ферраро едва не упал в обморок.
— Боцца? Инквизитор?
Его сердце заколотилось, рот стал сухим, он почувствовал тошнотворную слабость.
— Я вижу, ты уже слышал о моем друге, — с усмешкой произнес Усберти. — Он даст тебе урок послушания.
— За что?! Архиепископ, я…
Ферраро упал на колени.
— Я умоляю вас…
Усберти вернулся к столу и нажал на кнопку звонка.
— Он ожидает тебя внизу.
Когда двое мужчин
— In nomine patris et filii et spiritus sancti, ego te absolvo… [11]
17
— Куда теперь? — спросила Роберта, когда вызванное такси подъехало к бару.
— Для начала вы можете вернуться домой, — ответил Бен.
— Вы шутите? Я не собираюсь возвращаться туда.
11
Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, отпускаю тебя (лат.) — формула отпущения грехов.
— Вы не могли бы назвать мне адрес вашего помощника?
— Зачем он вам понадобился? — спросила она, садясь в машину.
— Хочу расспросить его кое о чем.
— Тогда я поеду с вами. У меня тоже есть несколько вопросов к этому сукиному сыну.
— Вам лучше не ввязываться в такие дела, — сказал Бен.
Он вытащил бумажник и начал отчитывать банкноты.
— Что вы делаете? — спросила Роберта.
Он протянул ей деньги.
— Этого хватит, чтобы провести ночь в приличной гостинице, а завтра утром улететь домой в Штаты. Берите.
Она посмотрела на деньги, покачала головой и оттолкнула их.
— Послушайте, я втянута в это дело так же, как вы. И я хочу знать, что происходит, черт возьми! Пока у меня нет ни малейшего представления об этом.
Прежде чем он успел ответить, Роберта наклонилась к таксисту и назвала адрес в десятом округе Парижа. Водитель что-то пробормотал себе под нос, и машина тронулась.
Подъезжая к дому Мишеля, они увидели, что улица озарена мигающими синими огнями. У здания стояли несколько полицейских машин и карета «скорой помощи». У входа собралась толпа зевак. Бен попросил водителя такси подождать, и они с Робертой протиснулись сквозь толпу.
Люди из близлежащих баров собирались группами на тротуаре, указывая на что-то руками и прикрывая рты в преувеличенном ужасе. Бригада медиков неторопливо вывозила из здания носилки на колесах. Труп был прикрыт белой простыней. Там, где было лицо, из-под ткани проступало большое кровавое пятно. Медики погрузили носилки в машину «скорой помощи» и закрыли двери.
— Что тут случилось? — спросил Бен у молодого жандарма.
— Самоубийство, — немногословно ответил полицейский. — Соседи услышали выстрел и вызвали нас.
— Этого юношу звали Мишель Зарди? — поинтересовалась Роберта.
Она интуитивно поняла, что здесь произошло убийство.
— Вы знали его? —
Роберта направилась к входной двери. Бен схватил ее за запястье.
— Нам лучше уйти, — сказал он. — Вы все равно уже ничего не измените.
Она вырвала руку и, пригнувшись под полицейской лентой, направилась по коридору во внутренний дворик.
— Я должна узнать, что там случилось.
Бен выругался и последовал за ней. Несколько полицейских толпились у входа в квартиру.
— Какое кровавое месиво, — произнес один из них. — Даже собственная мать не узнала его. Он снес себе почти все лицо.
Среди жандармов Роберта заметила толстого коротышку в гражданской одежде, который с важным видом отдавал приказы. Она подошла к нему, и офицер сразу закричал:
— Вы из газеты? Убирайтесь отсюда! Тут не на что смотреть.
— Вы здесь старший? — спросила Роберта. — Я доктор Роберта Райдер. Мишель был моим… — Она попыталась успокоиться. — Моим помощником. Это его тело вынесли отсюда?
— Мы проезжали мимо, — пояснил офицеру Бен, беря Роберту под руку.
Он прошептал ей на ухо по-английски:
— Отвечайте на вопросы кратко и поверхностно.
— Ваша фамилия, мсье? — спросил офицер, переведя на него строгий взгляд.
Бен прикусил губу. При других обстоятельствах он назвал бы вымышленное имя, но реакция Роберты могла выдать его обман.
— Бен Хоуп, — ответила она вместо него.
Ему оставалось лишь выругаться про себя.
— Послушайте, — непреклонно и громко продолжала Роберта, глядя офицеру прямо в глаза, — Мишель не убивал себя. Его убили.
— Мадам везде мерещатся убийства, — сказал кто-то позади них.
Они повернулись. Сердце Роберты дрогнуло, когда она узнала вошедшего мужчину. Это был тот самый инспектор, с которым она говорила в первой половине дня.
— Инспектор Люк Симон, — представился он, подходя ближе. Его зеленые глаза засияли недобрым огнем, когда он повернулся к Роберте. — Я уже предупреждал вас: перестаньте тратить наше время. Это обычное самоубийство. Мы нашли записку… Что вообще вы тут делаете?
— Какую записку? — подозрительно прищурившись, спросила она.
Симон кивнул на листок бумаги в своей руке. Там было лишь несколько строк.
— Он написал, что больше не видит смысла жить. Стресс, депрессия, долги, обычные проблемы. Мы все порой оказываемся в таком положении.
— Eh oui, — подтвердил лейтенант, философски покачав головой. — La vie, c'est de la merde. [12]
— Помолчите, Риго! — рявкнул Симон. — Мадам, я задал вам вопрос. Что вы тут делаете? Меня второй раз за день вызывают на ложное убийство, и вы снова оказываетесь рядом.
12
Действительно. Жизнь — полное дерьмо (фр.).