Секрет для двоих: в поисках Шангри-ла
Шрифт:
Месяц назад в долине Шенди, он присоединился к экспедиции русского художника и археолога Николая Рериха, следовавшего в столицу Тибета. Николай Константинович изучал фольклор гималайских народностей, писал эскизы будущих картин, занимался раскопками. Его жена и сын, сопровождая его, делились своими рассказами с группой и записывали наблюдения от путешествия. Их путь лежал во дворец Потала, в столице Тибета. Он представлял для Рериха, как культурную, так и историческую ценность. Все бумаги были собраны, пошлины оплачены, с помощью американской стороны. Ради этого Николай Константинович с сыном даже пересекали океан,
Тибетский генерал, получив инструкции из столицы, не дал экспедиции разрешения следовать дальше. Это был тяжелый момент путешествия. Они были в снежном плену. Местным жителям не разрешали продавать еду. Оставшиеся животные из каравана – погибли. Надежды на положительный исход угасали с каждым днём.
Николай Константинович, сам себя назвавший «западным ламой», дождался, пока Симкха закончит свою медитацию, чтобы обратится к нему.
– Мы вряд ли проживем еще хотя бы несколько дней здесь,– он говорил с монахом на «хинди».– Ты почти свой для них, ты можешь спуститься в деревню.
– Скоро все измениться,– ответил Симкха. – Я чувствую – завтра все измениться к лучшему.
Той же ночью, отряд тибетских повстанцев был полностью перебит немецкой экспедицией. С самого утра немцы отправились к Рериху и его группе.
Юра сначала услышал скрежет снега, доносившийся откуда-то со стороны долины, а потом увидел темный караван, возглавляли который, две механические машины на гусеничных колесах. Сзади шли навьюченные сумками и сундуками волы и яки. Он пошел им навстречу. В их летней палатке оставался отец, ухаживавший за больной матерью.
Слева к Юре подошел Никита Красновский. Он, несмотря на молодой возраст, дослужился до полковника. Это был его первый в жизни поход, но он прекрасно держался. Обмотанный тряпками и остатками от походной одежды, дабы не замерзнуть, он гордо держал осанку.
– Что это? – обратился к нему сын Рериха, имея в виду, возглавляющие колонну автомобили.
– Насколько я могу судить с этого расстояния – это французская разработка, снегоходы «Ситроен». Я видел такие во время войны.
– К нам приближаются французские военные? – испуганно спросил Юрий. Парень был чуть младше полковника. Походов он не боялся и был опытным путешественником. А вот люди. Люди его всегда пугали.
Красновский пытался нащупать рукоять револьвера. Руки плохо слушались его. Мысли в голове тоже путались. Во всем виноват проклятый холод.
Караван остановился метрах в двадцати от того места, где они стояли. Из первого «Ситроена», машина была праворульной, со стороны пассажира, вышел мужчина, лет сорока – сорока пяти. (Насколько можно было судить, ведь он был укутан в меха с ног до головы). Он направлялся к двум молодым мужчинам. Следом за ним шли еще несколько человек из второй машины. Понятно было, что в руках у них огнестрельное оружие. Оказавшись совсем близко, он обратился на ломаном русском:
– Обещаю, мы стрелять не будем. Нам нужно поговорить с Николаем Рерихом. Ведь он возглавляет эту экспедицию?
– Так и есть,– ответил Юра, переглянувшись с Никитой. Они узнали акцент. Человек напротив был немцем или австрийцем.
– Позовите его,– приказал мужчина.
Юра, разглядев одобряющий кивок головой от Красновского, пошел за отцом.
Симха следил за происходящим из-за створки своей палатки. Он внимательно разглядывал машины и людей. Они все казались ему великанами в своих меховых шубах и дубленках.
Николай Константинович вышел из своей палатки вслед за сыном. Немецкий оппонент, ожидавший его, не мог ни отметить, что Рерих выглядит, как тибетский монах. Странная черная шапочка, на восточный манер, оранжевая буддистская ряса, а сверху что-то наподобие пальто из натурального велюра, до самой земли. При этом глаза русского по национальности человека, были узкими, восточными. И еще эта длинная белая борода.
– Я Николай Рерих. Чем могу быть полезен?– спросил Рерих так, будто бы это человек напротив нуждался в помощи. А не его экспедиция застряла высоко в горах.
– Меня зовут Эрнст Шоффер,– обратился он к Николаю Константиновичу на немецком языке, зная, что собеседник им владеет. – А это – герр Рудольф Кёлер,– он указал на человека, стоявшего позади него слева. Жуткое лицо мужчины было обезображено шрамом. Он стоял ближе, чем все остальные из группы. – Я зоолог и дипломат этой миссии. А герр Кёлер – мой военный советник и телохранитель, – этим он намекал, что шутить с ними не стоит. Хотя никто и не собирался. Положение экспедиции Рериха итак было плачевным. – Сколько вас человек?
– Всего пятеро,– ответил Николай Константинович на немецком.
– Мы преследуем одни и те же цели, поэтому предлагаем вам отправиться с нами. У нас есть то, что нужно вам, а у вас, то, что интересует нас, соответственно.
– Боюсь, что я не понимаю, о чем вы говорите,– бесстрастно ответил Рерих.
– Не прикидывайтесь, профессор,– фамильярно сказал Эрнст Шоффер. – Мы прекрасно осведомлены в том, какие первоначальные цели преследует ваша экспедиция. Вы ищете следы протоцивилизации4 (4протоцивилизация – это цивилизация, которая существовала до нынешней, нашей). Как и мы. Нами движут разные намерения, но в конечном итоге цель у нас одна – затерянная страна Шангри-ла.
Никита Красновский, стоявший позади Рериха рядом с Юрой, удивленно посмотрел на молодого человека. Полковник хорошо понимал немецкий язык. Лицо Юрия покраснело. И не от мороза. Хотя он старался не подавать вида, что удивлен и смущен одновременно.
– Я по-прежнему, не понимаю, о чем вы говорите,– настаивал Рерих.
Шоффер, вероятнее всего ожидая, подобного, залез рукой куда-то вглубь своей шубы и извлёк, что-то блестящее, сжимая это в одной руке.
– Так значит вам не знаком этот знак? Он показал, то, что было зажато в его руке Николаю Константиновичу. – Так что же вы его везде изображаете?