Секрет Гамона
Шрифт:
— Нет, это не сон, — успокоил ее Джемс. — Мы находимся в двух милях от побережья, и вряд ли люди Сади осмелятся преследовать нас здесь.
Джемс был прав. Преследователей не было видно, и они беспрепятственно достигли сторожевого домика.
На сторожевом посту оказался испанский офицер: беглецы достигли полосы побережья, являвшейся зоной испанского влияния.
Джемс переговорил с офицером и объявил Джоан:
— Нам придется направиться отсюда вдоль берега. Испанцы по политическим причинам не могут
Вечером они расположились на берегу моря. Вдали виднелись огоньки Танжера. Джемс разостлал полученные у испанцев одеяла у полуразвалившейся сторожки. Устроив на ночлег Джоан, он устроился неподалеку от нее.
Джоан, засыпая, подумала о том, что ее брак с «нищим» является действительным и законным, и это не огорчило ее: она хотела, чтобы этот обряд сохранил свою силу.
Глава 31. РАЛЬФ РАССЧИТЫВАЕТСЯ С ГАФИЗОМ
Сади Гафиза доставили в дом Гамона слуги.
Они громко постучали в ворота. Ральф Гамон поспешил на стук и отворил окно.
Ворота были заперты, и без его разрешения никто не мог попасть в дом. Перед воротами в свете фонаря смутно маячили силуэты. Чей-то пронзительный голос назвал его по имени. Узнав голос Сади Гафиза, Гамон поспешно спустился к привратнику.
— Впусти его, — приказал он.
Увидев Сади, он сообразил, что произошло нечто весьма Серьезное. Он помог раненому пройти в дом и терпеливо выслушивал его стоны. Сади был ранен в плечо.
— Аллах! — стонал Сади. — Почему я не отправил этого проклятого пса в преисподнюю?
Гамон велел позвать рабынь и осмотреть рану.
— Ничего, — резко заметил Сади. — Когда он стрелял в меня в прошлый раз, дела обстояли хуже.
— Что? Когда стрелял в прошлый раз? В вас? — переспросил изумленный Гамон и изменился в лице.
Сади заметил, что в Гамоне произошла какая-то перемена, и не мог понять, что именно повлияло на него.
— Что случилось? — спросил Сади.
— Ничего, — ответил Гамон. — Вы ведь сказали, что…
— Да, я сказал, что в прошлый раз, когда он выстрелил в меня, рана была опаснее.
— Кто же в таком случае стрелял в вас? Уж не нищий ли?
— Да, нищий, — сердито ответил Сади.
Дальнейшее объяснение было прервано появлением сеньоры Гамон. Она принесла перевязочные средства, промыла и забинтовала рану. Когда она удалилась, Гамон возобновил беседу:
— Я никогда бы не подумал, что он мог причинить вам вред — он слаб и немощен с виду. И вы мне не говорили, что знакомы с ним.
— Я не подозревал, что знаю его, — ответил Сади, — или, вернее, что и вы его знаете. Должен вам сказать, что мистер Морлек мой давний враг.
Гамон вздрогнул.
— Вы
— Я говорил о мистере Морлеке, — простонал Сади. — Это вы ухитрились сегодня утром обвенчать его с леди Джоан.
Гамон онемел от изумления. Новость, сообщенная ему, показалась настолько дикой, что он не мог постичь ее. Смущенно провел он рукой по лбу.
— Это мне совершенно непонятно, — сказал он беспомощно. — Нищий был не кто иной, как Морлек? Но это же невозможно. Нищий — совершенно дряхлый беспомощный старик.
— Если бы у вас были глаза и мозги хотя бы месячного теленка, — с горечью сказал Сади, — то вы сообразили бы, с кем имеете дело. В свое время, когда он состоял в Марокко на дипломатической службе, то неоднократно появлялся в таком виде.
Гамон бессильно опустился на диван.
— Так значит нищий оказался Морлеком… и я их обвенчал, — прошептал он, совершенно убитый этим известием.
Это было выше сил Гамона. Он разразился истерическим хохотом, и Сади, хорошо разбиравшийся в людях, почувствовал, что Гамон близок к безумию.
— Почему он вас преследует? — осведомился Сади, когда Гамон понемногу пришел в себя.
— Он хочет завладеть документом, который хранится у меня, — возбужденно заговорил Гамон. Гамон был так возбужден, что Сади счел его пьяным.
— Вы думаете, что я пьян? — продолжал Гамон, словно угадав мысль Сади. — Это не так. Я еще никогда не был более трезв, чем сейчас.
С этими словами он покинул Сади и удалился в соседнюю комнату.
Сади, оставшись в одиночестве, стал раздумывать над сложившимся положением. Если за Гамоном охотится английский полицейский офицер, то нужно сделать так, чтобы он попал к нему в руки: Гамон должен исчезнуть. Лишь таким образом мог бы Сади реабилитировать себя перед лицами, от которых зависел. Гамон перестал для него быть дойной коровой. Сади предполагал, что Ральф близок к падению и что его средства для борьбы иссякли. Хитрый араб хорошо разбирался в таких вопросах, и ночь ушла у него на размышления. Рана беспокоила его и не давала спать.
Утром он поднялся со своего ложа и отправился разыскивать хозяина.
Гамон находился в комнате, предназначавшейся для Джоан. Он заснул, сидя в кресле; голова его покоилась на столе. Рядом с ним лежал его бумажник, и Сади бесшумно просмотрел его содержимое.
В бумажнике он обнаружил несколько чеков на имя Джека Броуна и какую-то вчетверо сложенную бумагу.
Гамон проснулся и медленно поднял голову со стола.
Сади не заметил его пробуждения, углубленный в чтение.
— После того, как вы закончите читать, я попрошу вас вернуть мне мою собственность, — сказал Ральф.