Секрет похищенной дискеты
Шрифт:
– Плохо тебе, да?
И столько искреннего сочувствия было в голосе этой незнакомой девушки, что Даша не выдержала, слезы градом хлынули по щекам, и она кивнула.
– Да, мне… плохо… Хуже не бывает!
– Бывает, ох, бывает, – засмеялась девушка. – Ты даже представить себе не можешь, как плохо иногда бывает человеку! – она глянула на часы. – Давай выкладывай, что у тебя стряслось?
И Даша, захлебываясь слезами, рассказала совершенно чужой девушке все.
– Так, – произнесла девушка, когда Даша умолкла. – Это, конечно, неприятно,
– Но как же не горе? – растерянно спросила Даша.
– Милая, горе – это когда теряешь человека навсегда, когда он умирает, а пока он жив – это не горе. Ведь ты еще сможешь все поправить… Или он… А может, через месяц выяснится, что все даже к лучшему! Ты вон какая максималистка, а он… парнишка твой, он подкаблучник, маменькин сынок… короче, трус, а трусы – последние люди, они первыми предают…
Девушка говорила с такой убежденностью, что было понятно: все это она узнала на собственной шкуре и теперь хотела поделиться горьким опытом с младшей подругой…
– Вы думаете, он трус?
– Ну, я же его знаю только с твоих слов… Ты сама-то так не думаешь?
– Я не знаю… Мне казалось, что нет.
– Тебе, конечно, виднее, но ты сама подумай и реши для себя этот вопрос. Ну, я гляжу, тебе полегчало. Верно?
– Верно, – улыбнулась сквозь слезы Даша. – Спасибо вам.
– Не за что, – в свою очередь улыбнулась девушка и снова глянула на часы. – А вон и троллейбус идет. Мне пора уже. Не горюй, подруга, помни, как говорится, это горюшко, не горе!
И она вскочила в подошедший троллейбус, а Даша осталась сидеть. Ей и впрямь стало легче. Как здорово, что подвернулась эта девушка! Теперь она уже сможет пережить свое горе сама, не приобщая к нему маму, Стаса или бабушку. Даша поднялась со скамейки и медленно побрела к метро. Да, правильно, не надо никому ничего говорить, ни в коем случае, потому что близкие, жалея ее, будут ругать Юру и тогда уже все будет непоправимо. А так… Надежда все-таки остается…
Она вернулась домой и, как всегда, с восторгом глянула в окно, за которым текла река и зеленел Нескучный сад. Она открыла окно и подумала: как хорошо, что они переехали, а то каждый день пришлось бы смотреть на ту надпись, что сделал Юра у нее под окнами – написал краской на тротуаре: «Ты лучше всех на свете!»
Ей вдруг ужасно захотелось есть. Она быстро сделала себе яичницу и включила радио. Пел Максим Леонидов, которого она полюбила после песенки, где были такие слова: «Потому что зовут ее Дашей, то ли девочку, а то ли виденье». И вдруг она вздрогнула от того, что он пел сейчас:
А где-то далеко летят поездаСамолеты сбиваются с пути,Если он уйдет, это навсегда,Так что просто не дай ему уйти.Не дать ему уйти? Встать между ним и его мамой? Нет, пусть все будет так, как будет…
Глава II
УДАЧНЫЕ ПОИСКИ
Даша гордилась собой. Она сумела прожить полтора дня, не подав даже виду, что почти убита горем. Она, конечно, рассчитывала, что Юра появится у них на даче, попробует помириться, но…
Вечером следующего дня она сказала:
– Мама, ты утром возьмешь меня в Москву?
– Возьму, конечно, что за вопрос, только зачем? Такая погода стоит, что тебе в Москве делать?
– Мама…
– Ну хорошо, как хочешь, – пожала плечами мама. И не стала задавать никаких вопросов.
Зато Стас, когда они остались вдвоем, спросил тихонько:
– Сестренка, что с тобой стряслось?
– Со мной? Ничего!
– Не ври, я же вижу!
– А что ты видишь, интересно знать?
– Ты мне не нравишься!
– Я тебе нравиться не нанималась!
– А хамить зачем?
– Извини. Знаешь, Стасик, я, конечно, тебе все расскажу, только не сейчас, ладно? Мне надо самой разобраться…
– А, так это не уголовщина?
– Уголовщина? Нет, это совсем другое… – грустно улыбнулась Даша.
– И я ничем не могу помочь? – с сочувствием осведомился Стас.
– Можешь.
– Чем?
– Тем, что не станешь приставать с расспросами.
– Понял!
– Ну и чудно! Стасик, я пошла спать, завтра надо встать пораньше.
Едва она ушла, как в комнату заглянула Софья Осиповна.
– Стасик, что такое с Дашкой? Ты только не говори, что не знаешь.
– Но я и вправду только догадываюсь. Очевидно, поссорилась с Юриком.
– А! Ну ничего, помирятся! – облегченно вздохнула Софья Осиповна.
Едва войдя в квартиру, Даша позвонила Хованскому. Он тут же схватил трубку:
– Лавря? Молодец, что приехала!
– Я же обещала! Ну, что дальше?
– Я сейчас к тебе подвалю, и мы двинем к Ляльке. Годится?
– Вполне!
– Тогда жди!
– Жду!
Кирилл явился довольно быстро.
– Заходи! – пригласила Даша.
– Да нет, чего время зря терять!
– Тогда пошли!
Дверь им открыла девочка на год моложе них, с каким-то тревожным выражением на милом веснушчатом личике.
– Привет! – сказала Даша.
– Привет.
Ляля смотрела на Дашу немного исподлобья, не зная еще, можно ли ей доверять. Даша поняла ее состояние и обезоруживающе улыбнулась.
– Ну, чем мы можем тебе помочь?
– А ты разве не знаешь? – удивилась Ляля.
– Знаю, но в общих чертах. Ты всю жизнь считала, что твой папа умер, а недавно узнала, что на самом деле он жив, да?
– Да. Послушай, а вот то, что Кирка про тебя рассказывал, это правда?
– Но я же не знаю, что он тебе рассказывал! – засмеялась Даша.