Секрет Светлячка
Шрифт:
Или я мечтаю о том, чего на самом деле нет и быть не может?
О, боги!
Официально, Аратсишан пал. Мы оплакали наше королевство и всех, кому не удалось выбраться. Но… что если погибли не все? Что если за той стеной кто-то остался?
– …Ответишь, наконец? Трисс!
– М?! – взглянула я на офицера, осознав, что не услышала ни слова из того, что он мне только что говорил или о чем спрашивал. Стало как-то неловко. – Прости, задумалась.
Сказала, и сама удивилась тому, как легко и сама опустила должный официоз. Но командир на это не обратил совершенно никакого внимания.
– Шайра. Ты очень ловко с ней справилась.
Ох. Точно. Опять нужно правдоподобно солгать, чтобы не вызвать лишних подозрений и при этом не потеряться в будущем в своей же лжи. Как же сложно все время врать. Но разве есть выход, если у тебя вся жизнь – ложь?
– Я уже говорила, что отец воевал в Аратсишане… – осторожно, подбирая каждое слово, контролируя малейшее изменение интонации.
И в памяти действительно всплыло лицо отца: загорелое, всегда идеально выбритое. В его глазах цвета крепкого чая теплота, губы тронула такая светлая улыбка. И мелкие морщинки кажутся чуть светлее, от привычки улыбаться и жмурится на солнце.
В груди защемило. На глаза навернулись слезы. И я не смогла закончить мысль.
– Прости, – совершенно неожиданно произнес Кирай.
На своих плечах я почувствовала тепло его рук. Даже сквозь китель. Даже в такую стужу. А после он порывисто и крепко меня обнял, прижав к груди.
Меня должно было бы это сбить с толку. Испугать. Но… почему-то стало легче. Ушел спазм, сжавший горло сталью и мешающий вдохнуть полной грудью.
Очень странно. Много лет я прятала эту боль от Роуз, от Мел, от всех… и вскрылась эта рана только сейчас. Вот так. В объятиях человека, которого я фактически не знала. Может, причиной была надежда. Желание верить, что там, за стенами, жил город, над которым все так же, как много лет назад реяли зеленые флаги? Может, недавний поцелуй, сделавший брешь в коконе, который я сооружала вокруг себя все эти годы. А может… может и нет. И разбираться у меня не было моральных сил.
– С Мелани все в полном порядке, – благоразумно и проницательно сменил тему офицер, все еще обнимая меня.
А я отсчитывала удары его сердце, пытаясь успокоить собственное.
Боги, это смешно и абсурдно. Беглая аратсийка ищет утешения у боевого имперского мага. И не расскажешь никому. Никто не оценит этой иронии.
– Да… – кивнула, отстранившись. И мне показалось, что на какое-то мгновение офицер попытался меня удержать. Всего лишь мгновение. – Отец мне рассказывал, как обращаться с шайрами. Вероятно, боялся, что мне когда-нибудь пригодятся эти знания. И не ошибся, как видишь.
Лучше прояснить некоторые моменты. Рано или поздно он к ним вернется, и не факт, что станет обращать внимание на мои эмоции. Я сделал шаг назад и направилась обратно в город. Первой. Оставляя офицера с его заключениями и выводами позади.
Мгновения эмоционального всплеска прошли. Пришло время холодного разума и действий.
– Завидная проницательность, – похвалил Кирай, но так холодно и отстраненно. Словно тоже не сильно радовался своему порыву.
Это хорошо. Это правильно. И это… горько, что ли?
– Да уж… Никогда не знаешь, когда именно пригодятся те или иные знания. Моя мать любила повторять, что нет легче и ценнее багажа, чем знания. Жизнь подтвердила это. И не раз.
– Твоя мать? Льера Роуз Трев?
Пошел допрос. Словно он не прочитал мое личное дело сто раз.
– Нет. Роуз моя тетя. После того, как погибли мои родители, нам пришлось вдвоем бежать от войны.
Поначалу мне все время казалось, что мы вот-вот и вернемся назад. Но шло время. Роуз начинала злиться, когда я спрашивала о возвращении. И скоро я перестала спрашивать. О стене между Империей и Аратсишаном узнала уже от торговцев. Они и рассказали, что за стеной – руины. Это больно. В тот день рухнули последние надежды. Что-то внутри умерло, сгорело в погребальном костре, что полыхал в моей душе.
И вот теперь я боялась надеяться. Неужели нам все эти годы врали?
Мы вернулись на улочку молча. Уже суетились строители, разглядывая повреждения и разводя руками.
– Нет стекла! – размахивал руками мастер Суотр, пытаясь объяснить мэру Этклонеру всю суть проблемы. – Ничего не могу сделать.
– Взымайте плату с Трестонов, – отмахнулся мэр.
Мастер строитель вздохнул, и снова принялся втолковывать то, что в Горенгвиле просто нет материалов, чтобы восстановить повреждения. А доставить их в такую непогоду просто нереально.
– Мелани в булочной, – кивнул Кирай, подталкивая замедлившуюся меня к двери.
А сам направился к строителю и градоправителю. Даже не знаю, что именно он у них собирался узнать, что помогло бы нашему расследованию. Этклонер точно помощник неважный. Даже от меня не укрылось, как он напрягся и занервничал, когда мы появились в поле зрения. Что-то он точно скрывает. Но… почему бы не попытаться?
Глава 9.3
И едва переступила порог булочной, тут же потеряла интерес к мэру и мастеру-строителю.
Вокруг была разруха. Разлетевшееся осколками стекло везде. При том лопнули не только стекла витрин, окон, шкафчиков, а даже пузырьки и бутылки. Потому в помещении стоял не только страшный холод, но и тяжелая смесь запахов эссенций и добавок. Такая насыщенная, что я в первый момент едва смогла продышаться.
Было как-то физически больно смотреть на разбросанный по полу хлеб, свежие булочки и пироги. Особенно жалко смотрелись почему-то цветные леденцы, которыми льер Терстон угощал забегающих детей, подрабатывающих посыльными. Больно было смотреть на полную разруху, что отдавалась какой-то знакомой болью так и не зажившей раны в груди. Разрушенный дом – это всегда так больно. Это первый признак рухнувшей жизни.
Мэл сидела на табуретке в углу и смотрела в одну точку. Ее плечи, как и мои, были укутаны черным кителем боевых имперских магов. Но она даже не пыталась укутаться в него, спрятаться от мороза, как я. На ней он выглядел как небрежно брошенная вещь на спинку стула. Да и она сама мне казалась будто… неживой. И от этого сравнения морозом обдавало сердце.
Часики что-то тихо ей втолковывал, что-то рассказывал, что-то пытался выспросить. Но она не отвечала, даже не смотрела в его сторону. Словно не слышала. А может и не слышала?