Секретарь для злодея

Коуст Дора

И нет, я не переживала за бывшего. В моей памяти он навсегда останется самым мерзким козлом, встретившимся мне в жизни, но я волновалась за Пашу. Ваня мог и заявление в полицию написать, а это уже не очень хорошо как для меня, так и для моего начальника, с которым мы живем под одной крышей.

— А разве непонятно? — чистейшая сталь звучала в голосе мужчины.

— Но это моя жена! — заметил этот мерзавец обиженно, даже и не думая подниматься.

— Ненадолго, — уже спокойнее ответил Паша. — Рекомендую в самое ближайшее время ждать повестки в суд и не игнорировать их,

если не хочется лишних проблем. Мы друг друга поняли?

Я не знала, что именно понял Ваня, но кивнул он как-то чересчур заторможенно, когда мы проходили мимо него. Нисколько не стесняясь, Паша взял меня за руку, чтобы завести в секретарскую и обеспокоенно вглядеться в мое лицо.

Когда дверь закрылась, я едва не рухнула прямо на пол, но мужчина меня удержал. Короткий поцелуй обжег губы. Поймав губами слезу, скользнувшую по щеке, Паша крепче прижал меня к себе, давая мне возможность спрятаться у него на груди. Нет, я ни о чем не жалела. Ни на секунду ни о чем не жалела, но было мерзко, противно, больно. Просто не понимала: за что? А и нужно ли было понимать?

Увидев перед собой грязь, человек переступает через нее, чтобы не обляпаться. А это… Это та же самая грязь. Так стоит ли наступать в нее новыми сапогами?

— Не переживай, ладно? Я обещаю, что все закончится очень быстро, — шепнул Паша, а я наконец вспомнила, что мы тут не одни.

— Все хорошо, — отстранилась, осторожно утирая слезу.

— А сделаешь нам кофе? — спросил с улыбкой, чтобы снова меня отвлечь.

— Я сделаю, Павел Викторович, — отозвалась Ольга Николаевна, поднимаясь с дивана, где сидела рядом с автолюлькой Аришки.

— А можно я сама? — несмело поинтересовалась я у нее, понимая, что так действительно быстрее успокоюсь. Тем более что под кофе неприятные разговоры воспринимаются намного легче.

Мудрая женщина кивнула и показала рукой на кофеварку. Таким образом, у меня имелось целых пять минут, чтобы собраться с мыслями. На автомате делала кофе не только для нас с Пашей, но и для Ольги Николаевны. Женщина заняла свое место за стойкой, тихонько шурша какими-то бумагами, а Паша расположился на диване для посетителей, взяв на руки попискивающую Аришку. Уж не знаю, чему там так ярко возмущалась моя дочка, но я за это время действительно успокоилась и в кабинет к начальнику вошла с легкой улыбкой.

Как-то даже не задумываясь над тем, что делаю, сама села рядом с мужчиной, который по-прежнему возился с Аришкой, желая посмотреть, а не приготовила ли она для нас сюрприз в своем памперсе.

— По поводу подчиненных… — заговорила я первая, отставляя поднос с чашками на кофейный столик.

— Есть размышления?

— Ну, несколько человек привлекли мое внимание, — кивнула я и коротко пересказала свои записи, стараясь не упустить ни единой детали.

Очень хотела, чтобы голос мой был ровным, когда разговор дошел до Ивана и блондинки, но даже сама услышала, как тон изменился. Казалось бы, между самым большим моим разочарованием и этим днем прошло совсем немного времени, но для меня будто проскочила целая жизнь. Целая жизнь, за которую я уже снова успела влюбиться.

— Я понял тебя. Сегодня не успею проверить

всех, но четверых осилю. Ты со мной останешься или поедешь домой? Еще часа три я здесь точно пробуду, пока раздам указания.

— Если можно, я хотела бы домой. Тем более что твоя мама… — вспомнила я о еще одной сегодняшней проверке моих нервов на прочность.

— За это можешь вообще не переживать. Ты ей понравишься, — мягко улыбнулся он, передавая мне Аришку, которая поглядывала на нас осоловелыми глазами.

— Я хотела спросить, что лучше приготовить.

— Птичка, не заморачивайся. Я попрошу Ольгу Николаевну, и она закажет еду из ресторана, — в очередной раз легко отмахнулся он от того, что я считала проблемой.

— Думаешь, ей не понравится то, что я приготовлю? — нахмурилась я, представляя еще одну женщину, которая станет ко мне придираться по любому поводу. Даже плечами неосознанно передернула, желая согнать неприятное видение.

Паша рассмеялся. Расхохотался так легко и открыто, что я тоже непроизвольно улыбнулась. И почему-то покраснела, как если бы сморозила очередную глупость.

— Птичка, если тебе очень хочется, то можешь приготовить сама все то, что посчитаешь нужным. Я просто не желал, чтобы ты полдня проторчала у плиты. И не волнуйся, это просто семейные посиделки.

— Но это твоя мама, — попыталась я возразить, чтобы объяснить свое волнение.

— Вот именно, птичка. Это моя мама. Даже если ты вдруг ей не понравишься, хотя я в это не верю, это ровным счетом ничего не изменит.

— А вопросы? Она ведь будет задавать вопросы, — вконец растерялась я, покачивая Аришку.

— И? Захочешь — ответишь. Не захочешь — не ответишь. Ты ведь не на допросе, Марина. Все будет хорошо. Поехали, отвезу вас домой, — поцеловал он меня, погладив костяшками пальцев по щеке.

Легче мне почему-то не стало.

Я боролась с собой всю дорогу до дома. Пока была рядом с Пашей, храбрилась и старалась не показывать паники, которая захватила меня с головой. Но, как только осталась наедине с Аришкой, все еще чувствуя чужой поцелуй на губах, окончательно расклеилась.

Если честно, возможная встреча с Иваном далась мне куда легче, чем предстоящая встреча с Пашиной мамой. На будущего бывшего мужа теперь мне было до звезды. Обидно, досадно, но ладно. Мы с Аришкой живем дальше и обязательно еще будем счастливы. Я понимала, что этот этап нам просто нужно пережить. В конце концов, по закону зебры за черной полосой обязательно будет белая, но…

Мне хотелось понравиться Пашиной маме. Я отлично осознавала, что она для нас чужой человек, да и сам Паша, скорее всего, явление временное в нашей жизни, но мне действительно хотелось понравиться ей. Нет, это ничего ровным счетом не изменит в наших отношениях, если Паша вдруг решит, что нам пора расставаться, но…

Пресловутое «но» всегда прячется где-то за спиной, частенько напоминая нам о том, что мы не можем позволить себе быть беззаботными. Наверное, если бы я была одна, я бы просто наслаждалась временем, которое нам отведено, но правда в том, что думать я должна не только о своих желаниях.