Секретарь для злодея

Коуст Дора

— Птичка, с тобой все хорошо? — окликнул меня Паша, вырывая из тягостных раздумий.

— Да, — с опозданием откликнулась я, взглядом натыкаясь на ту самую лавочку, на которой мы впервые встретились. — Приехали, — сказала для себя, окончательно избавляясь от хорошего настроения.

— Не бойся, птичка. Я вас в обиду не дам, — стал Паша серьезным, а мне…

Мне очень хотелось верить ему, верить в него, верить в нас.

Не нервничать вдруг стало очень трудно. В этом здании меня уже видели совсем недавно, но навряд ли хоть кто-нибудь при виде меня вспомнил девушку в желтом пуховике, что со слезами

на глазах прижимала к себе сумку-переноску. Нет, в этот раз все было совсем по-другому.

Паша демонстративно держал меня за руку, переплетя наши пальцы. Рядом с ним я была как моська со слоном, но чувствовала себя комфортно. Как девочка, которую защищает большой и могучий дракон. Обязательно огнедышащий — так красноречиво зыркал мужчина на своих подчиненных, которые заинтересованно провожали нас самыми разнообразными взглядами.

Теперь я точно была уверена, что действительно нахожусь под надежной защитой. Правда, встреча с бывшим мужем все еще предстояла. Специально не оглядывалась по сторонам, чтобы вдруг не увидеть его. Много чести. Сегодня я здесь нахожусь как секретарь Паши, а значит, не должна отвлекаться. А еще… А еще я его женщина! Вот так вот!

Лифт для нас троих очень быстро почему-то… освободили. Я так и не поняла, почему никто не захотел ехать наверх вместе с начальником, но лично мне так было даже лучше. Пока ехали, я расстегнула Аришкин комбинезон, чтобы дочка не вспотела. Она с интересом смотрела на окружающий мир, а я радовалась тому, что хоть немного, но мы прогулялись по улице. Сидеть в четырех стенах не было в тягость, но деткам нужно часто гулять. Как минимум для того, чтобы привыкать к перепадам температур в разное время года.

Ольга Николаевна — Пашин секретарь — встретила нас как родных. Даже до конца Аришку мне раздеть не дала. Сама занялась, выпроваживая нас в кабинет к начальству. Я от такой расторопности немного удивилась, но виду не показала. Самой было любопытно, где в рабочее время обитает этот немножко сумасшедший мужчина.

Секретарская была интересной хотя бы потому, что в нее мы попали сразу из лифта. Одна дверь вела в Пашин кабинет, а вторая, наверное, в коридор. В целом интерьер был светлым, но не броским. Только мебель у Паши отличалась темными оттенками. Резной шкаф с витиеватыми узорами стоял напротив столика, дивана и нескольких кресел, а большой стеллаж расположился во всю стену за массивным рабочим столом. Несколько ничего не значащих картин, дипломы и награды, два цветочных горшка. Последние наверняка были делом Ольги Николаевны, потому что дома я цветов вообще не видела. А ведь это упущение. Хоть три травинки, но должны расти в каждом доме, потому что это не только уют, но и кислород.

— Паша, — окликнула я мужчину, который все это время ковырялся под столом, чем-то гремя.

— Да, птичка? — Появилась сначала голова, а потом уже и все тело, плюхнувшееся в кожаное кресло.

— А как у тебя… Отчество? — поинтересовалась я, понимая, что без его помощи не вспомню, что там значилось в договоре.

— Викторович, — спокойно ответил Паша, включая ноутбук.

Я же пока держалась от стола на почтительном расстоянии, немного ощущая себя не в своей тарелке. Нет, пальто я уже сняла. И даже для сумки место нашла — в одном из кресел, — но чувствовала себя какой-то

неприкаянной. Спрашивать про отдельный стол было наглостью, а потому я так и замерла посреди кабинета, собираясь исполнять свои обязанности на полную катушку.

— Павел Викторович, не желаете ли кофе? — вопросила я фразой из зарубежных фильмов.

— Да, — слетело с его губ, пока глаза были приклеены к экрану ноутбука. Правда, он отмер почти сразу же. — А? Нет, птичка. Спасибо. Ольга Николаевна сделает.

— Ольга Николаевна с Аришкой, — напомнила я. — А я, между прочим, твой секретарь.

И вот тут он посмотрел на меня как-то по-особенному. Взгляд его прошелся по моим ногам, достиг лица. Там и задержался, а на губах его появилась хитрая плавающая улыбка. Мне даже жарко резко стало, но я не сдвинулась ни на шаг.

— А назови-ка меня еще раз по имени-отчеству, — промурлыкал он, откинувшись на высокую спинку кожаного кресла.

— Павел Викторович, мы сюда работать пришли, — выполнила я его просьбу, но в своей манере. Зажимать меня по углам при свете дня дома — это одно, а здесь — уже совсем другое. Я на такое совершенно точно не подписывалась.

— А еще разок? — хитро промурлыкал он, хищно поднимаясь на ноги, буквально перетекая ко мне.

— Павел Викторович… — шепнула ему в губы, чтобы задохнуться от поцелуя. Поцелуя властного, дерзкого, сильного.

— Павел Викторович, я совещание собираю? — раздалось из секретарской голосом, в котором не было ни игры, ни томления.

— Собирайте, — с таким обиженным видом буркнул Паша, что я сама поймала его за плечи, привстала на носочки и поцеловала. В подбородок. Ну, тут уже куда дотянулась.

И для меня это был шаг. Огромный шаг над пропастью, который я не без труда, но все-таки преодолела. Я ведь понимала, что он делает. Пытается избавить меня от волнения, занимая мою голову более полезными, но очень бесстыдными мыслями. Была благодарна ему за это.

А еще… Еще я точно знала, что не подведу. Вспоминала себя. Ту, какой я была раньше. Уверенной в себе, дерзкой, с твердым характером. Не знаю, не помню, когда именно все изменилось. Когда я стала мягче, добрее, терпимее. Наверное, когда забеременела. А может быть, и еще раньше. Наверное, когда начала подстраиваться под Ваню, его мысли, его желания, оправдывая себя пресловутой любовью.

Проблема была куда глубже той, что лежала на поверхности. Я прекрасно знала ответ на вопрос «почему». Я осознала его совсем недавно, но правда оказалась болезненной. Я боялась. Всегда боялась повторить судьбу матери. Полюбить и в итоге остаться одной, а возможно, еще и с маленьким ребенком на руках. Боялась, поэтому и цеплялась за первого и единственного мужчину в моей жизни до недавних пор.

Осознать это было сложно, но я радовалась, что дошла до этого сама, своим умом. Оказалась сама виновата в том, что осталась с носом. Не любовь заставляет людей совершать глупые, необдуманные, противоречащие логике поступки. Их заставляет совершать элементарный страх потерять эту самую любовь.

Сердце по-прежнему болело. Оно всегда болит, когда тебя предают. Когда предает тот, кого ты сделала центром своей Вселенной. Но я бы лукавила, если бы сказала, что в наших с Ваней отношениях не было ничего хорошего. Было. Просто плохое запоминается всегда острее и ярче.