Секретарь лорда Демона

Лунёва Мария

Мне его так жалко стало. Ну чисто по-женски. Захотелось по голове погладить, обнять и заверить, что все не так...

Вот мы бабы дуры, стоит мужику слезу пустить, так все — поплыли.

— А как же та человечка, что в корпорацию пришла до меня? — напомнила я ему. — Зато вас выбирают именно те, кто искренне любят. А не так... на помотросить и бросить.

— Она одна и была, кто взглянул без пренебрежения, — Демар снова печально вздохнул. — А мне всю жизнь нравились ведьмы и человечки. Я еще жеребенком был, когда одну девушку из ваших увидел. Она так красиво в седле держалась. Такая стройная. Грациозная. И ножки эти, такие необычные, изящные. С тех

пор на кентаврих и не смотрю. Хочу, чтобы как в мечтах, усадить свою красавицу на спину и домой привезти. Все бы для нее сделал, вывернулся бы наизнанку, но счастливой была бы.

Его признание было таким трогательным. Что язык не повернулся съязвить.

— Не понимаю, почему у вас так мало простых людей. В моем мире многие просто обожают лошадей, и от кентавров были бы в восторге. Я в этом уверена. Но как же их доставить сюда?

Он пожал плечами.

— На каждую нужен пропуск, Арина. Пришлые ведь. Иной мир, иные традиции. У нас все на магии работает, у вас на... На чем-то там в общем. Не приветствует правительственная верхушка нововведения, что вы несете за собой. Только таким денежным воротилам, как господин Джакобо, это и подвластно. Ну, пропуск выписать. Он сколько угодно их пробивать может.

— Угу, — какая-то неясная мысль шевельнулась в моей голове.

Даже не мысль, а скорее идея, сырая и неоформленная. Но все потом... Я обернулась на притихшую мадам Джакобо. Она совсем не обращала на нас внимания, а, зависнув над калиткой, кого-то высматривала в доме. Ее губы тихо шевелились, но я не слышала слов.

— Ладно, Демар, отпускай, я потом подумаю, где вам всем невест брать, не переживай — я тебя быстренько женю. И моргнуть не успеет, как морковку килограммами выращивать начнет. А пока у меня здесь дела.

Он сжал меня на мгновение крепче, словно наслаждаясь моментом, а после выпустил из своих рук. Оказавшись на своих двоих, пошатнулась. Как же ныли колени.

— Обратно еду на руках, — выдохнула малодушно.

— Так плохо? — Демар, казалось, расстроился еще больше.

Сжав его плечо, я отошла от мужчины и направилась к калитке...

... Кажется, наше прибытие было замечено жильцами, потому как не успела я ударить железным кольцом по двери, как она отворилась. На пороге показалась женщина средних лет. Моложавая, ухоженная, с хитрым прищуром лисьих глаз.

И именно ее взгляд настораживал и отталкивал.

«Двуличная, — шепнул мне внутренний голос. — Лживая»

— Вы Мади? — как-то неуверенно поинтересовалась.

— Да, это она, — шепнула сверху мадам Джакобо.

Услышав ее, я не стала дожидаться ответа хозяйки дома, а поперла на нее с нахрапом, брать горяченькой.

— Меня зовут Арина Мирославская, я известный в своем мире журналист. Была приглашена корпорацией «ДемонсДипс». Моей целью является обширная статья, посвященная жизни и смерти мадам Миллисенты Джакобо. Это будет в своем роде ее биография с воспоминанием близких и друзей. А вы, мадам Мади, были заявлены как лучшая подруга безвременно покинувшей нас.

Она хлопнула ресницами, в голове переваривая все то, что я ей наговорила.

Я улыбалась и ждала. По глазам ее видела — не упустит она эту возможность напомнить о себе.

Что-то мне подсказывало — передо мной обычная прилипала, что живет за чужой счет, ковриком стелясь перед тем, кто ее со своей кормушки кормит, и плюёт в спину, когда тот отворачивается.

— Ну, конечно, — Мади растянула губы так, что казалось — лисья морда треснет от натуги. — Мы были с ней такими давнишними подругами. Всегда душа в душу. Бывало,

даже мужчин делили. Вы заходите. Заходите. Не обращайте внимание на столь стесненные жилищные условия. Этот дом принадлежал моей бабушке. Она была известной танцовщицей. Мы оборотни всегда славились особенной артистичностью. Как она меня любила. Своему мастерству учила. Вот я и живу здесь в память о ней. Все не могу уговорить себя оставить этот дом, что пропитан ее духом, и перебраться в более престижный район.

Я скривилась. Надо же, первое впечатление ошибочным не оказалось. Как есть — двуличная особа.

Глава 43

Вот не знаю насчет бабушкиного духа, а что дом пропитан парами чего покрепче — это факт.

Кислый запах затхлости. Это первое, что я ощутила, войдя в эту хибару.

Бардак — это второе, что бросилось в глаза. Он скрывался в мелочах. Слой сбивающейся в хлопья пыли на большом подоконнике. Грязные стаканы на низком столике. Липкие круглые пятна на нем же. Серый палас на полу, и это был явно не его естественный цвет. Я бы сказала, что некогда он был голубым. Но это не точно.

Старая мебель, видимо, еще оставшаяся от той самой бабушки. Нет, богатой эта женщина точно не была.

— Очередной обман, — шепнула за моей спиной мадам Джакобо. — Мади всегда хвастала достатком. Большой дом, постоянно новые украшения. Богатые ухажеры. А что же получается?

Я взглянула на растерянную демонессу. Она, казалось, не верила своим глазам.

— Арина, я тебя прошу расспросить ее о нашей дружбе. Я хочу знать все. Вся жизнь — сплошной обман. Как же так...

Жалость. Да, я сочувствовала ей. Уж не знаю, почему, но, дается мне, счастья она не знала. Ни дружбы, ни любви. Ничего. Сплошные иллюзии и фальшь.

— Присаживайтесь, — вернула мое внимание хозяйка дома. — А у вас в вашем мире крупное издательство?

Ее глаза заблестели. Как пиранья она почуяла жертву и, кажется, была готова уложить меня на тарелочку и употребить в своих целях.

— Конечно, — я аккуратно присела в кресло, не без основания опасаясь во что-нибудь вляпаться. — Господин Инчиро разве нанял бы кого ни попадя? Он желает видеть биографию матушки в лучшем виде. Редко встретишь сына, что так печется о памяти матери.

— Это да, — Мади присела напротив и словно по привычке протянула руку вниз, схватила бутыль, но вовремя опомнившись, взглянула на меня.

Я улыбнулась и прищурилась.

Вино осталось стоять на полу у кофейного столика.

— Что же конкретно вас интересует, мадам Мирославская? Какая часть жизни Миллисенты?

Я откинулась на кресло, похоже что чая мне в этом доме не предложат. Возможно, за его полным отсутствием. Ну и ладно, я не гордая.

— Как вы познакомились? — задала я самый простой вопрос

— В театре, — Мади мечтательно улыбнулась. — О, мой путь туда был сложен. В отличие от некоторых я пробивалась на сцену, используя свой талант. Дар, что достался от бабушки. Ни под кого не стелилась и не подкупала нужных людей. Все исключительно сама. И вот когда я вышла, наконец, на сцену, оказалось, что мне отведена не главная роль в спектакле. Миллисента на тот момент крутила шашни с директором театра и все лучшие роли доставались, конечно, ей. Остальные своей игрой должны были вытягивать ее. Она была красивой женщиной, но увы... таланта никакого. Но вы поймите, — она засуетилась. — Милли прекрасно знала об этом и поэтому крутила шашни с директором. Покупала его благосклонность. Это в творческом мире в порядке вещей.