Секретарь старшего принца 3
Шрифт:
– Ри, ты… – сквозь сиплый рык пробормотал он, – в порядке?
Он хотел услышать голос.
– Да…
Всё внутри Дариона задрожало, он больше не мог сдерживаться и снова двинул бёдрами. Он хотел глубже, хотел погрузиться на всю длину.
– Ты восхитительна, – шептал он, чуть отодвигаясь и со следующим движением осторожно продвигаясь ещё дальше, – Ри, ты прекрасна, сладкая моя, маленькая моя, Ри…
Он хотел этого, давно хотел, и он сдерживался, чтобы не действовать торопливо и грубо, он наслаждался каждым мгновением, тем, что первый оказался во мне, тем, что его семя первым излилось
Глава 26
Голова Халэнна лежала у меня на коленях, а он смотрел… с такой укоризной, словно осуждал за то, что он умирает, а я живу, наслаждаюсь жизнью, в то время как это я должна лежать и истекать кровью из незакрывающихся ран…
Я не хочу, чтобы он произносил последнее слово и страшное снова случилось, тянусь рукой закрыть ему рот, чтобы он молчал, просто молчал, но…
– Неспящие, – последний выдох.
Меня рассекает, разрывает на части, выжигает изнутри, замораживает, и, умирая, я захлёбываюсь криком.
Сильные руки сгребли меня, придавили к мощной груди. Вспыхнули под тёмным потолком магические сферы.
– Ри, ты в безопасности, Ри, всё хорошо…
– Халэнн, Неспящие, они… – Меня трясло, кожу снова жгло от повышенной чувствительности, и эти руки, это горячее тело рядом, простынь, одеяло – от всего этого хотелось сбежать. И волосы, длинные серебристые волосы всюду, цеплялись, попадали под руки, путались – не такие, неправильные…
– Ри… это я, Дарион, Ри, ты у меня. Всё в порядке.
Он гладил меня по волосам, спине, не позволяя отстраниться от своей широченной груди. Переживал. Волновался. А я… я в полусне исцарапала его когтями, и надо было извиниться, но у меня постукивали зубы, и… и… Это мой рассветный кошмар, моя слабость, никто не должен об этом знать.
Удерживая меня в объятиях, Дарион магией исцелил царапины, тут же очистил всё от следов крови и… его грудь обросла мягкой густой шерстью.
– Кажется, тебе нравится так, – прошептал Дарион, крепче прижимая меня к себе, натягивая мне на плечи тонкое одеяло.
Каждое прикосновение Дариона отдавалось в теле лёгкой чувственной дрожью. Во мне разгоралось желание, не связанное с ним, не погашенное, такое же дикое, тянущее меня к Элору, ломающее гордость, разум, всю меня. Это желание сжигало, снова накатывало, пульсировало внизу живота жаром и болезненным напряжением. Брачная магия сжимала меня в своих когтях, не отпускала, не давала вырваться, хотя – я же была с другим! Разве это не достаточная причина остановиться?
Недостаточная. Я знала это, понимала с самого начала, и теперь, после того, как чувственный кошмар отступил от меня на одну ночь, его возвращение было сокрушительным. Я уткнулась в мех. Хотелось завыть от отчаяния, разрыдаться.
«Слёзы показывают твою слабость. Слезу можно пустить для манипуляции объектом, но во всех остальных случаях они бесполезны и даже вредны, поэтому ты должна их контролировать», – говорил дедушка.
Зажмурившись, закусила губу. Плакать действительно не имело смысла.
– Ты сильная, – прошептал Дарион. – Тебе не надо бояться кошмаров, ты можешь от них избавиться, если захочешь.
Хочу! Но не могу! Не получалось!
Как он мог сказать такую глупость?! Он же ничего не понимает…
«Он и не может понять, – подумала я, потираясь лицом о приятный мех. – Это мы, менталисты, можем ощутить чужие эмоции, мысли и при должном умении докопаться до их истоков, понять абсолютно, пережить вместе с объектом, на момент слияния стать совершенно другим существом. У остальных такой возможности нет, а Дарион – медведеоборотень, я даже транслировать ему свои ощущения не могу, только воспринимать его собственные».
И эти его ощущения были восхитительно яркими, насыщенными. Не думала, что Дарион – этот обычно непоколебимый, как скала, строгий, взирающий на меня сверху вниз, жёсткий на тренировках – такой страстный, нежный, жадный до ласк. Не думала, что я ему хоть сколько-нибудь интересна иначе, чем как потенциальная избранная наследника.
Но его страсть была просто ненасытной. Несколько часов он с искренним и непередаваемым наслаждением любовался, прикасался, брал меня. Он любовался мною, как девушкой, и это… смущало больше, чем сама близость. Позволять рассматривать себя было так неожиданно трудно, хотя я знала, он восхищался по-настоящему. Все его эмоции были яркими, искренними и очень глубокими. Немного дикими. Он желал обладать мною полностью .
Сейчас, прижимая к себе, желая уберечь и защитить, жаждя остаться рядом, оставить себе, Дарион опять меня хотел. Его ментальный амулет остался лежать возле дивана, и я снова позволила себе забыться в чужих эмоциях: беспокойстве, желании и неуверенности, нежности, восхищении моим сладким утренним видом, серебряным блеском волос (не знала, что это может нравиться, ведь Халэнн с таким упорством менял их цвет), острыми линиями худого тела, за обманчивой хрупкостью которого скрывалась сила, способная убить его и сравнять этот дом с землёй.
Его нежность и желание были водой, гасящей испепеляющее меня желание хотя бы на время.
– Возьми меня, – прошептала я, запуская пальцы в густой мех на его груди, потираясь о него лицом. По коже пробегали искры, желание опять концентрировалось внизу живота. – Ты ведь хочешь меня…
Как же Дарион наслаждался певучестью моего голоса, отблесками возбуждённой хрипотцы.
Да, он хотел. Его сердце билось часто, мощно, я ощущала его толчки ладонями, лежащими на его груди, всем телом.
Дарион потянул с меня одеяло, провёл пальцами по линии лопатки, по плечу. Прикусил ухо, потянулся к шее, коснулся губами. Перевернул меня на спину и чуть отстранился, окидывая жадным взглядом: лицо, блестящие волосы, острые плечи, грудь, плоский живот, ноги…
– Как же ты прекрасна.
Внутри я уже вся дрожала от желания, но внешне ещё сохраняла подобие спокойствия. Я потянула Дариона на себя – такого огромного, сильного, тоже сгорающего от страсти. Он накрыл меня собой, закрывая от света парящих под тёмным потолком магических сфер. Своей тяжестью, зверино-дымным запахом, восторженным восприятием каждого прикосновения, тесноты и жара моего тела он спрятал меня от безумных образов, от дикого желания отдаться Элору, заменив все мои чувства своим удовольствием.