Секретарша миллиардера
Шрифт:
— Ты так прелестна, — срывался шепот с губ. — Твоя грудь, округлость бедер… идеальны. Я никогда не касался ничего более нежного, чем твоя кожа.
Эми вздрогнула, выгнула спину дугой, под его ласками тело млело и таяло. Когда он снова припал к ее губам, то под напором губы распахнулись и страсть, подобная шторму, обрушилась на них. Эми крепко схватилась за его шею, словно ее затягивало в водоворот и он был единственной спасительной соломинкой.
Его пальцы, искусные и проворные, рождали в ее теле страсть. Годами мучилась она вопросом, почему никому из мужчин, даже
Антон крепко держал ее до тех пор, пока не прекратилась дрожь.
— Антон, — прошептала она. — Подвинься ко мне…
Он повиновался и прижал ее к себе, баюкая.
— Ты моя, — нежно бормотал он, словно отвечая ей на несказанный вопрос, — моя, моя. Только моя. Никогда еще я не был так счастлив. — Он обнял ее за плечи, одновременно весом своего тела вдавливая девушку в песок. — Я никогда не позволю тебе уйти, Эми.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
— Тебе он нравится?
Они вышли на террасу, Гонконг стелился внизу. Антон вопросительно посмотрел на Эми.
— Он изумительный, — ответила девушка. — Но ты же не собираешься покупать его?
— Я давно положил на него глаз. В том, что его выставили на продажу, мне видится знак судьбы.
— Он прекраснее всех домов, которые я видела. Но тебе не нужна такая громада!
Дом под названием Кюилин-Хаус располагался на Пике Виктории. На крыше с четырех концов высились покрытые глазурью драконы и другие мифические существа, охраняющие просторный шестиспальный дворец с широким балконом, с которого открывался изумительный вид на бухту. Дом мог похвастаться шикарным бассейном и подземным гаражом на пять машин и удивительным естественным обрамлением: ухоженный сад плавно перетекал в бамбуковый лес, где на вершине рос папоротник и гибискус. Антон с Эми стояли на балконе и следили за воздушными змеями, парящими в зыбком теплом воздухе над водой.
— Разве дом большой? — спросил он, разглядывая ее.
Эми улыбнулась ему в ответ.
— Шесть спален? А тебе нужна одна, разве нет?
Он обнял девушку за талию и привлек к себе.
— Положим, нам нужны две спальни. А что, если у нас появится дюжина детишек? — пробормотал он ей на ухо. — Тогда дом окажется маленьким.
Эми поцеловала своего возлюбленного, сердце бабочкой порхало в груди.
— Я не давала согласия на детей, мой повелитель, и ты не спрашивал, желаю ли я переехать к тебе!
— Я спрашиваю сейчас.
— Ты ненормальный. А почему на крыше драконы?
— Это фэншуй, они охраняют четыре угла этого дома от бед и несчастий.
К ним подошла агент по недвижимости с брошюрой в руках.
— У Кюилин-Хаус долгая история, мистер и миссис Зелл, — сияя, заговорила она. — Как вы оба понимаете, здание уникально. Такой шанс выпадает раз в жизни.
— Какова цена? — спросил Антон, следя взглядом за висящим
Не моргнув и глазом, риелтор назвала сумму в несколько миллионов.
— А если на полмиллиона меньше?
— Возможны варианты, — ответила агент, весело поблескивая глазами.
— Очень хорошо, — сказал Антон, держа руку Эми и поворачиваясь к ней лицом. — Мы отошлем письменное предложение вам через час или около того. С завтрашнего дня мы будем находиться в Лондоне, и поэтому мне бы хотелось получить ответ сегодня, если возможно. Я дам вам свой номер телефона. Вы сможете связаться со мной в любое время. Я буду ждать.
Эми отвернулась. Она внезапно вспомнила слова Герды: «Теперь я вижу! Вы думаете, когда они поженятся, вас он сделает своей любовницей в каком-нибудь сказочном дворце в Гонконге!»
Тогда эти слова казались скорее оскорблением, чем правдой. Но, возможно, Герда Мейер, не зря же она была дамой высшего света, лучше Эми знала мир?
Станет ли Кюилин-Хаус тем «сказочным дворцом», как предсказывала Герда? Красивейший дом в Гонконге… а по сути золотая клетка для пойманной птички?
В конце концов, он вел речи о том, чтобы жить вместе, иметь совместных детей… но он не упоминал о женитьбе.
Деловая жена во Франции и страстная любовница в Гонконге? О, да, ему это по возможностям.
«Императрицы иногда терпят наложницу… или двух».
Внезапно великолепный дом стал для нее тюрьмой, местом, где медленно умирали ее надежды и радости.
В Борнео Антон ясно дал понять, что не может жениться, сказав, что женат на работе.
Когда они возвращались в центр, на сердце у Эми вовсю скребли кошки.
— До последней минуты я не думала, что ты серьезно планируешь купить этот дом для….
— Для нас, — закончил он. — Да.
— Что значит для нас?
— Для тебя и меня, чтобы жить там вместе. Тебе не понравился дом?
— Это твои деньги, Антон, — заметила она, — от моих желаний ничего не зависит!
— Эми, я хочу, чтобы отныне мы вели общую жизнь. Неужели ты не понимаешь? Разве ты не знаешь, какие чувства я испытываю к тебе? Разве ты не видишь, что ты для меня как живительная влага… духовно, эмоционально, физически?
Ее сердце учащенно билось. С момента их возвращения из Вьетнама все слишком резко изменилось. Темп работы изнурял — в этот раз не было утомительных поездок на заводы, лишь бесконечная бумажная волокита для подготовки выступления Антона на ежегодном собрании акционеров, которое не обещало пройти в спокойной дружеской обстановке.
На фоне усердной, напряженной работы их личная жизнь протекала еще интенсивнее. Подобно лаве, изливающейся из жерла вулкана с безудержной яростью, Эми следовала заданному курсу, не принимая во внимание препятствия. Когда в работе образовывался перерыв и появлялась возможность провести время вместе, там не было место словам. Лишь слепая страсть; они срывали друг с друга одежды, занимались любовью, изнуренные, засыпали в объятиях, затем вскакивали с постели, имея в запасе лишь время на то, чтобы умыться, одеться и помчаться в офис — таков был уклад их жизни.