Секретная должность агента Рейли
Шрифт:
– Интервью американского посла Френсиса, – перебивал его другой продавец газет, – Америка протягивает России руку помощи! Еврейская община собирает средства на помощь евреям-беженцам! Поражение красных финнов! Генерал Маннергейм захватил всю территорию южной Финляндии!
– Мальчик, сколько стоит газета с новостями про Финляндию? – скромно одетая девушка лет семнадцати посмотрела на продавца газет.
– Рубль, пожалуйста.
– Спасибо, но мне дорого.
– Ну как знаете, осталось всего десять номеров. Горячие новости! Финская красная гвардия отошла в советскую Карелию! Эскадра союзников обороняет Мурманское побережье
Девушка шла на базар. Вчера вечером она закончила плести ажурную кружевную окантовку для батистового платка и сегодня мечтала продать изделие, чтобы купить хлеба и картошки. Кружева еще в детстве ее научила плести няня, которая была родом из Вологды. Когда-то девушке кружевоплетение казалось забавой, и изящный воротник или манжеты для гимназического платья собственного изготовления были милым аксессуаром в девичьем гардеробе.
Ее отец служил в армии, имел чин генерала. Семья кочевала по городам, жила в казенных квартирах. Потом отец вышел на пенсию и поселился в столице.
В феврале 1917 года случилась революция, и дочь генерала, не закончив курс в Смольном институте, как и другие, вынуждена была оставить учебу. Потом был ужасный Октябрьский переворот, когда власть захватили большевики, и ее отца лишили пенсии. Жить стало не на что.
Семья генерала, согласно декрету новой власти, должна была убирать снег с улиц. Им грозили уплотнением, подселением в квартиру других жильцов. Говорили и о выселении из казенного жилья, которое теперь стало общенародной коммунальной собственностью.
Неожиданно им повезло. Нашелся квартирант, молодой офицер-фронтовик, который внес в жизнь девушки не только надежду на лучшее, но и неведомое ей ранее чувство, которое называется любовь. Она не сразу поняла, как дорог ей этот подпоручик, сначала воспринимала его как любезного собеседника, потом как друга и, только когда он уехал по делам в Финляндию и не вернулся, поняла, что значил для нее этот молодой человек.
Она не знала, что с ним могло случиться. В Финляндии шла война. До Петрограда доходили слухи о больших человеческих жертвах с обеих сторон. Он обещал вернуться через неделю. Прошло больше месяца, но никаких известий.
Жизнь в Петрограде стала просто невыносимой, на грани голодной смерти. Однажды мать девушки получила письмо от бывшей няни, которая звала их пересидеть тяжелые времена в Вологде. Няня сообщала, что для них есть жилье, в городе относительно спокойно и неплохо с продуктами.
Родители девушки подумали и решили, что надо принять заманчивое предложение. Тем более, что выселение из квартиры стало близкой реальностью. Какой-то бывший сослуживец генерала тоже уехал с семьей в Вологду и, по слухам, устроился неплохо. Он поступил на работу в статистический комитет, снял квартиру и как ценный специалист получил право на дополнительный паек.
Дочь не смела сказать отцу о своих чувствах. Он никогда бы не понял ее. По мнению генерала партия для единственной дочери могла быть только из высшего общества, как минимум с дворянским титулом. А тут наполовину штатский, офицерик-разночинец после краткосрочных курсов. Хорошо хоть обстрелян в боях и имеет награду, это безусловный плюс, но все равно, на роль генеральского зятя не подходит.
Мать девушки обо всем догадывалась, видела как страдает дочь, как не хочет она уезжать. Но что можно сделать,
Когда в конце концов им вручили бумагу из домового комитета с требованием уплотниться, оставив на троих одну комнату, семья генерала стала собирать вещи, чтобы покинуть Петроград.
Сборы были недолгими. Взяли то, что было возможно унести в руках. Потом был вокзал, поездка в заплеванном вагоне, в котором не прибирались со времен февральской революции, и через два дня генерал с женой и дочерью оказалась в Вологде.
Няня предоставила бывшим хозяевам две комнаты на первом этаже небольшого деревянного дома. Про такие строения в Вологде говорят: «на три окошка». Но семья генерала была рада и этому. Дочь быстро вспомнила, как надо плести кружева. Няня «благословила» ей пяльца [1] для плетения, дала сколки [2] .
1
Подставка под валик, на котором плетут кружева.
2
Технический рисунок орнамента, наколотый на картоне.
Кружева в городе даже самой тонкой и изящной работы стоили дешево. Предложение существенно превышало спрос. Плести умела большая половина женского населения Вологды, а покупали кружевные вещи только приезжие. Каждый день, в первой половине, дочь генерала выходила на базар со своим рукоделием и пыталась что-то продать. Иногда ей везло, изделие находило покупателя, и она с новой силой начинала плести очередную красивую вещицу, все-таки заработок.
Звали дочь генерала Елизавета Мизенер.
Газета с новостями из Финляндии никак не выходила у нее из головы. А вдруг там что-то найдется и о ее любимом подпоручике Иване Петровиче Смыслове?
Не может же так оказаться, что человек пропал безо всякого известия! Наверняка он воюет, и может быть о нем будет какое-то сообщение в газетах? Она очень хотела побыстрее продать этот платок с кружевной каймой, купить газету и обязательно прочесть новости из Финляндии. Вдруг там будет что-то важное.
Лиза встала в кружевном ряду. Здесь товар предлагали «с рук», прилавков не было. Кружева держали на согнутой в локте руке, перекинув через неё несколько изделий. У кого была всего одна вещь, демонстрировали ее на пальцах рук. Главное в этом деле – убедить покупателя приобрести абсолютно бесполезную красивую безделушку. Охотников до кружев было немного, и продать что-нибудь считалось огромной удачей.
Слуга американского посла Филип Джордан пребывал в благостном настроении уже второй месяц. Еще бы, после стольких мытарств с переездом и походным бытом в вагоне, он наконец-то стал полноправным управляющим. В Вологде в его распоряжении большой даже по петроградским меркам дом в два этажа, пятнадцать комнат с мебелью и всем необходимым для жизни. Под его началом повар из местных и женщина, которая убирает помещения.
За всем хозяйством надо следить и указывать, что и когда делать. По мнению чернокожего слуги кроме него, Филипа, никто толком сообразить по хозяйству не мог.