Секретная миссия в Марселе. Один год из жизни Вариана Фрая
Шрифт:
Иными словами, Франция в случае своего поражения приготовила противной стороне «подарок» – со вступлением немецких войск в страну германским властям оставалось только проинспектировать лагеря интернирования и арестовать всех разыскиваемых «врагов нации».
За неделю до описываемой встречи пала Голландия. Вот-вот Гитлер попытается вторгнуться во Францию. И тогда тысячи бежавших из Германии интеллектуалов – писатели, художники, деятели театра и кино – окажутся в капкане. Не говоря уже об антифашистах – те наверняка в списке гестаповцев. И им надо помочь.
«Но ведь существует уже некая организация» – поинтересовался Фрай, частично знакомый с работой Международной Ассоциации помощи. Его жена, Эйлин, работала в американском отделении этого общества, возглавляемого Альбертом Эйнштейном. С американской
Промедление грозило обернуться трагедией. «Это не то, что надо. Необходимо создать целенаправленно работающую группу для экстренной помощи именно определенной категории людей» – убеждал Хейген.
Впрочем, Вариана особенно и убеждать не надо было. Работая редактором в Ассоциации по иностранным делам, Вариан вполне ориентировался в европейской политической обстановке.
Придя к соглашению, оба решили привлечь к работе третьего – Гарольда Орама, юриста, журналиста, президента компании Harold L.Oram, Inc., и крупного специалиста по сбору пожертвований. Орам предложил устроить обед в ресторане, пригласив туда ряд знаменитостей. Немецкая военная машина не мешкала, следовало торопиться – беготня, звонки, упрашивания, уговоры, пускались в ход связи и знакомства.
25-го июня 1940 года состоялся званый вечер в отеле Коммодор в Манхеттене, собравший большое число официальных лиц – примерно 220 человек. Среди почетных гостей присутствовали и президенты нескольких престижных университетов. К тому времени германские войска уже вступили в Париж, вынудив Францию согласиться на перемирие. Обсуждение сложившейся в Европе ситуации привело к решению [2] организовать Чрезвычайный Комитет Спасения (Emergency Rescue Committee) – ЧКС – для оказания широкой помощи общественным деятелям-антифашистам и творческой интеллигенции, оказавшейся на территории Франции. Комитет пришел к разумному выводу: послать туда личного представителя.
2
Согласно нескольким свидетельствам эту идею озвучила на банкете Эрика Манн, дочь Томаса Манна. Среди присутствующих согласно газете Нью-Йорк Таймс присутствовал и Александр Керенский.
Спустя несколько дней Комитет был официально оформлен. Председателем выбрали Франка Кингдона, президента Университета в Ньюарке, человека со связями в правительственных кругах. Хейген с коллегами встретились с Элеонорой Рузвельт и заручились ее поддержкой в получении экстренных въездных виз, сверх обычной годовой квоты. Государственный департамент согласился на их выдачу по списку, который представит ЧКС. Такая схема исключала прямое участие зарубежных консульств.
С первых же шагов Комитет столкнулся с рядом трудностей. Составленный список по количеству внесенных туда лиц превышал всякие финансовые и организационные возможности. Возникли взаимные упреки в фаворитизме. Отсутствовало ясное представление о взаимодействии с Государственным департаментом – ведь, в конце концов, именно он выдавал визы на въезд. К этому следует добавить и негативное отношение определенных слоев и организаций Америки к социалистам, коммунистам и евреям. Практически большинство упомянутых в перечне интеллектуалов-антифашистов так или иначе относилось именно к этим категориям.
Предстояло выбрать и посланца в Марсель. Именно там скопилось подавляющее большинство желающих эмигрировать и там размещались консульства многих стран. Требовался человек с крепкими нервами, сочетающий дипломатическую изворотливость с решительностью, умеющий налаживать контакты с людьми, спокойно и без паники оценивать ситуацию и, возможно, предпринимать не совсем легальные шаги. И еще: его имя должно было быть «чистым», не замешанным в европейских делах.
По мнению Фрая, кандидатом на эту опасную и ответственную работу подходил бы сорвиголова – человек, ищущий приключений, с хорошим знанием немецкого и французского языков, разбирающийся в политической ситуации и готовый рисковать жизнью. А внешним видом походить на невинного агнца. Примерно в таких словах Вариан обрисовал требования к искомому посланнику в письме к Элеоноре Рузвельт. Далее он изложил свои соображения по поводу задач и обстоятельств работы такого представителя. Но разве не сделан нарисованный им портрет, правда, не полностью, с самого себя? Практически, Фрай предложил свою кандидатуру, хотя сам считал себя не вполне подготовленным для выполнения такой миссии. Говорят, Хейген некоторое время колебался. Его смущали определенная наивность, либерализм, даже рафинированность Фрая. Вдобавок, вряд ли его антифашистские публикации ускользнули от внимания германских властей. Но, не найдя никого более подходящего, остановились на кандидатуре Вариана. Выпускник Гарварда, латинист с хорошей базой французского и немецкого языков, получивший классическое образование, осведомленный в европейской истории и политике – имена европейских художников, литераторов и общественных деятелей не были для него пустым звуком. Американское гражданство обеспечивало ему определенную безопасность в случае столкновения с французскими властями.
Комитет утвердил Фрая своим представителем в Европе и Вариан начал готовиться к отъезду. Эйлин не противилась поездке мужа – дело благое, да всего-то на пару недель!
Кое-что можно было сделать для успеха миссии здесь, в Америке. Главным образом, увеличить квоты для въезжающих на американский континент и упростить условия их приема. Предвидя большой поток желающих выехать, Фрай написал письмо президенту Рузвельту с просьбой добиться согласия южноамериканских правителей на помощь европейцам в предоставлении политического убежища в своих странах. Президент обещал поддержку.
А проблему с теми, кто лишен гражданства и не имел паспорта, придется решать на месте и содействие консульства будет необходимо.
Прикрытием для легального пребывания и работы Фрая во Франции стало членство в одной из христианских организаций, а статус полномочного представителя Ассоциации по иностранной политике служил надежным фактором в получении виз в европейских государствах.
Оформить иностранный паспорт на шесть месяцев помогла Э. Рузвельт. Спасибо ей следовало сказать и за рекомендательное письмо от Государственного департамента к европейским правительственным организациям. В нем содержалась просьба оказывать помощь американскому посланнику.
Побеседовав, с кем только представилась возможность (особую пользу принесла беседа с Вильямом Буллитом, американским послом во Франции, недавно вернувшимся оттуда), Фрай был готов отправиться в Европу.
Руководство Комитета сформулировало его обязанности следующим образом. Следовало, во-первых, подготовить подробный отчет о положении беженцев, их финансовом обеспечении и отношении к ним властей. Во-вторых, обнаружить место пребывания тех, чьи фамилии значились в списках Комитета первыми, и помочь им перебраться в Лиссабон или Касабланку. В-третьих, представителю вменялось в обязанность подобрать в нескольких городах кандидатов, готовых в будущем работать на ЧКС – предполагалось, что сам Фрай пробудет во Франции не более 3-х недель. Наконец, он должен составлять подробные отчеты об отношении властей к деятельности американских благотворительных организаций, выяснить возможные транспортные средства и пути перевозки эмигрантов, и прочую информацию. В отчеты, по мере возможностей, следовало включить и данные о лагерях интернирования и условиях содержания в них заключенных.
Фраю предоставлялся месячный отпуск с оплатой по месту работы. Комитет также брал на себя финансовые обязательства в случае непредвиденной задержки пребывания в Марселе.
Со всем этим Фрай согласился. Немного беспокоил чересчур больший лист знаменитостей, врученный ему в Комитете. Пол Хейген принес имена немецких социалистов-антифашистов, Томас Манн указал более ста немецких писателей и поэтов, Альфред Барр из Музея Современного Искусства (МоМА) составил перечень современных художников. Их работы геббельсовская пропаганда заклеймила как «дегенеративное искусство» и они подвергались большой опасности. Томаш Масарик, Министр иностранных дел Чехословакии в изгнании, предоставил своих людей. Не обошлось без индивидуальных просьб. Короче, список рос как снежный ком и перевалил за две сотни имен.