Секретные архивы НКВД-КГБ
Шрифт:
Так Алексей Яковлевич попал в Инту, причем на общие работы, а это куда хуже, чем беготня с фотоаппаратом по воркутин-ским улицам. Когда стало совсем невмоготу, Каплер обратился с письмом к Берии. Излагая свои злоключения, он пишет, что «глубоко раскаялся во всем, что вольно или невольно сделал в жизни плохого», и просит заключение заменить ссылкой, «если возможно, в такое место, где я мог бы продолжать творческую работу для кино».
Как говорится, умный поймет, в чем раскаивается Каплер. Но Берия на это письмо не откликнулся, а сотрудник его секретариата приказал «заявление Каплера оставить без удовлетворения».
Так продолжалось до 1953
Алексей Каплер попал под эту амнистию, но вместо того, чтобы отпустить на волю, его почему-то этапировали во Внутреннюю тюрьму.
Вскоре подошел законный срок его освобождения, иначе говоря, он отсидел свою вторую «пятерку», но из тюрьмы его не отпускали. Нелепость положения была столь явной, что в дело вынужден был вмешаться начальник ] -го спецотдела МВД СССР полковник Кузнецов, который направил соответствующий рапорт заместителю министра Серову.
Генерал-полковник Серов отреагировал мгновенно: «Проверить, почему не освобожден!» — наложил он грозную резолюцию на рапорте. Проверив, Серов и его заместители схватились за голову: оказалось, что придержать Каплера на Лубянке велел не кто иной, как Берия, и допросить его поручил одному из самых страшных кровавых маньяков генерал-полковнику Кобулову.
Чтобы рядового зека допрашивал первый заместитель министра внутренних дел — такого еще не было! Значит, речь шла о чем-то важном, настолько важном, что знать об этом могли только самые доверенные лица.
Мне кажется, я догадался, о чем шла речь на этих допросах: речь шла о Светлане, о Василии и других членах семьи Сталина. Берия хорошо знал, что Василий его не любит, а Светлана не просто не любит, а люто ненавидит. И если она посмеет открыть рот и сказать о Берии что-то негативное, надо ли говорить, как дорого могут стоить в этой ситуации возможные откровения Каплера. Если дочь Сталина представить как распущенную девчонку, вешающуюся на шею мужчинам в два раза старше ее, страна над ее обвинениями будет потешаться. А сам Берия предстанет никаким не чудовищем, а всего лишь невольным исполнителем злой воли Сталина и его семейки.
Что и говорить, задумка была довольно перспективная, но реализовать свои планы Берия не успел — в июне 1953 года он был арестован, а в декабре расстрелян.
Что касается Каплера, то 11 июля 1953 года он оказался на залитых летним солнцем улицах Москвы. А в 1954-м его полностью реабилитировали, и он занялся своим любимым делом — литературой, кинематографом, телевидением и воспитанием молодых кинематографистов.
В принципе на этом можно было бы поставить точку, но, видит Бог, я хочу закончить этот рассказ на другой ноте. Прочтите небольшой отрывок из воспоминаний Светланы Аллилуевой, и вы поймете, на какой:
«Все эти десять лет я почти ничего не знала о Люсе достоверно: мой образ жизни был таков, что я не смогла бы встретиться с его друзьями так, чтобы это не стало тут же известным. Мне оставалась только память о тех счастливых мгновениях, которые подарил мне Люся.
И вот пришел 1953 год. И пришло снова 3 марта, через десять лет после того дня, когда отец вошел, разъяренный в мою комнату и ударил меня по щекам. И вот я сижу у его постели, и он умирает. Я сижу, смотрю на суету врачей вокруг и думаю о разном. И о Люсе думаю, ведь десять лет,
Как вы думаете, если, сидя у постели умирающего отца, дочь вспоминает человека, который пострадал по вине этого отца, предается размышлениям о нелегкой судьбе этого человека, горюет о нем, то как можно назвать чувство, которое она испытывает к этому человеку даже десять лет спустя после последней встречи? Я думаю, что это любовь. Та любовь, которая дается раз в жизни и которую, несмотря на все превратности судьбы, человек хранит в своем сердце до последнего вздоха.
Именно поэтому судьба подарила нашим героям еще одну встречу, на этот раз последнюю. Шел 1954-й год. В залитом огнями Георгиевском зале Кремля проходил очередной съезд Союза писателей. Несмотря на неимоверную давку и толчею, они увидели друг друга. Очевидцы утверждают, что Алексей Яковлевич и Светлана не сделали вид, что не знакомы, а, уединившись у окна, довольно долго говорили друг с другом. Им было что вспомнить и чем поделиться...
ПАЛАЧИ СТАЛИНСКОЙ ЭПОХИ
Их имена были самой большой тайной Советского Союза. И хотя об их существовании знала вся страна, а результаты их деятельности время от времени становились достоянием печати, не говоря уже о том, что встречей с ними пугали маршалов и генералов, народных артистов и партийных деятелей, простых рабочих и зажиточных крестьян, ни фамилий, ни имен представителей этой древнейшей профессии не знал никто.
А вот их лица были известны многим, очень многим. Правда, это было последнее, что видели эти люди: через мгновенье они представали перед Богом или Сатаной — кому как повезет. А вот тот, кто отправлял их на тот свет, деловито перезаряжал револьвер и шел к следующей жертве. Убивать — его профессия, и чем больше он убьет, тем выше звание, тем больше орденов, тем выше авторитет в глазах начальства. Эти люди — палачи, или, как их тогда называли, исполнители смертных приговоров.
Мне удалось приподнять завесу над этой жуткой и мрачной тайной. Я познакомлю вас с теми, у кого руки в самом прямом смысле слова по локоть в крови.
ПРОВОДИТЬ ВОСПИТАТЕЛЬНУЮ РАБОТУ СРЕДИ ПРИГОВОРЕННЫХ К РАССТРЕЛУ!
Передо мной довольно объемистая, но мало кому известная книжка с совершенно жутким названием «Расстрельные списки». В книге 670 имен и несколько меньше фотографий тех жертв сталинских репрессий, которые были расстреляны, а затем сожжены и захоронены на территории Донского крематория в период с 1934 по 1940 год. Но ведь кроме этого места расстрелянных хоронили на территории Яузской больницы, на Ваганьковском, Калитниковском, Рогожском и некоторых других кладбищах.
Конвейер смерти работал днем и ночью, кладбищ стало не хватать, и тогда родилась идея создать так называемые «зоны», расположенные на принадлежащих НКВД землях в поселке Бутово и совхозе «Коммунарка»: самые массовые захоронения находятся именно там.
Технология приведения приговора в исполнение была на удивление проста. Сначала составлялось предписание Военной коллегии Верховного суда Союза ССР, которое подписывал председатель этой коллегии Ульрих. Само собой разумеется, предписание имело гриф «Сов. секретно». Передо мной одно из таких предписаний от 25 декабря 1936 года: «Предлагаю привести немедленно в исполнение приговор Военной коллегии Верхсуда СССР от 7.XII.36 г. в отношении осужденных к расстрелу. Исполнение донести».