Секретные Дневники Улисса Мура. Книга 7. Затерянный город
Шрифт:
— Я одна схожу за ним.
— Тебе не открыть замок.
— Открою.
— Уверена?
Анита кивнула и протянула руку:
— Я бегом. И вернусь домой раньше тебя.
Ключи перекочевали из кармана госпожи Блум в руку ее дочери.
— Осторожно поднимайся по лестнице. Там темно.
Анита взглянула на Томми, и тот слегка покачал головой.
Девочка помахала рукой маме и другу и побежала к Разрисованному дому, ни разу не обернувшись.
А когда подошла к двери и стала подбирать нужный ключ, желая отпереть висячий замок, обнаружила, что совсем запыхалась и сердце
А вот дом, похоже, очень хорошо знал, что должно произойти.
Висячий замок стукнулся о стену, и дверь бесшумно открылась. Анита вошла в прохладный вестибюль. Сейчас, когда тут не звучала музыка из маминого приемника, Разрисованный дом казался много больше, словно ночь увеличила его.
Посмотрев из вестибюля во внутренний двор, Анита увидела колодец. И не смогла не подумать о чем-то страшном. Потом убедила себя, что все это глупости, и, отбросив все пугающие мысли, стала подниматься наверх по широкой лестнице, со слишком низкими ступенями, чтобы наступать на каждую, и слишком широкими, чтобы перешагивать чрез две, так что идти было неудобно.
Анита решила не смотреть на стены с изображениями лиц и огромных змей, которые, казалось, обвивали окна второго этажа. К тому же это ведь не настоящие змеи, а мифологические фигуры, как объяснила мама. Сирены. Сцилла и Харибда. Путешествие аргонавтов на первом судне. Священный афинский дуб, умевший говорить.
Да, конечно. Но только в другой раз.
Анита не задержалась на втором этаже, где все комнаты еще заперты, и пробежала, не переводя дыхания, на третий, где стояли леса.
Если второй этаж был довольно низким, то на третьем потолки оказались очень высокие, по меньшей мере три с половиной метра. Ее мама поставила леса в большом зале, с одной стороны которого окна выходили в сад, а с другой балкон смотрел на канал Борго. Это было самое большое помещение в доме.
Анита прищурилась, пытаясь рассмотреть что-либо в темноте. К счастью, рюкзак лежал там же, где она его оставила, — у входной двери.
Леса представлялись девочке каким-то железным гигантом. Кисти, ведра с водой, шпатели и банки с гипсом — все это только угадывалось в темноте.
Анита взяла рюкзак и хотела было направиться вниз.
И вдруг услышала какой-то звук.
Как будто…
Нет, ничего… Показалось.
Но это походило на…
Мяуканье?
— Мьоли? — шепотом позвала девочка.
Она остановилась на лестничной площадке третьего этажа. Прислушалась. Дом французского книжного иллюстратора словно тихо дышал, вбирая последние отблески дня. Полоски света проникали сквозь закрытые ставни. И когда попадали на стены, Аните казалось, будто картины медленно оживают.
Девочка закрыла глаза и решила прекратить подобные фантазии. Реальность куда проще: она стоит на третьем этаже старого дома, принадлежавшего художнику, который жил сто лет назад… художнику, который давно умер и который…
И тут она опять услышала тот же звук.
Анита осмотрелась, и ей показалось, будто что-то прошмыгнуло у нее под ногами.
— Ай! — вскрикнула она и быстро зажала рот ладонью.
Что это было? Обезьяна? Бесхвостая макака с Гибралтара?
И снова послышался тот же звук.
Но ведь не было обезьян в этом доме. Уже не было.
Прошло слишком много времени. Венеция. Дом, который нуждается в реставрации. Со множеством великолепных фресок на стенах.
И все же она видела перед собой только удлиненные головы диковинных когтистых животных, лазающих по ветвям дерева с висящими в пустоте корнями.
Тук-тук.
Снова раздался звук над ее головой. И за ним отчетливо прозвучало мяуканье. Анита посмотрела вверх, туда, где лестница поднималась выше — к позолоченному потолку с трещиной посередине. Именно оттуда доносился звук.
Тук-тук.
Снова послышались легкие шаги.
— Глупый котенок… — проворчала девочка, кусая губу. — Неужели забрался на самый верх, в мансарду?
Там находилась мастерская художника. Того самого, что умер, выпив последнюю чашку чая. Мастерская сгорела. За слуховым окном, под шестью кривыми дымовыми трубами.
Мама предупредила Аниту: в доме Мориса действительно нет никакого света. Совершенно никакого.
Анита взялась за перила и посмотрела наверх. Там было темно, и лишь чуть-чуть поблескивала позолота.
Тук-тук.
Сердце забилось громче. И чаще.
Девочка стала подниматься.
Ступала на ступеньку за ступенькой, все время держась за перила. И глядя только вверх. Когда оказалась уже почти на самом верху, котенок промяукал третий раз.
Анита хотела было заговорить с ним, но почувствовала, что во рту совершенно пересохло. Поэтому молча прошла на самую верхнюю площадку и увидела перекошенную дверь, которая вела в комнату, находившуюся на самом верху Разрисованного дома.
Последние лучи дневного света пробивались в дверную щель, позволяя рассмотреть цепь с висячим замком.
Котенок, видимо, находился там, за дверью. Теперь Анита слышала, как он царапается в нее.
Девочка посмотрела на связку ключей.
И стала подниматься дальше.
Руки у нее дрожали, сердце билось как сумасшедшее.
Последние ступеньки оказались самыми трудными. Почему-то у девочки мелькнула мысль, что за дверью царапается совсем не Мьоли. И, как все прочие фантазии Аниты, мысль эта не давала ей покоя. Подойдя к двери, девочка позвала котенка. Он замяукал в ответ, и Анита успокоилась.
— Мьоли! Как ты туда попал?
Ей показалось, будто в дверной щели мелькнул черно-белый шерстяной комочек.
— Не беспокойся! — сказала Анита. — Я пришла. Это я. Сейчас открою дверь. Вот только найду нужный ключ… и пойдем домой.
«Конечно домой», — повторила она мысленно, не оглядываясь по сторонам, хотя ей казалось, что кто-то стоит у нее за спиной. Она чувствовала это. И ощущение это шло не от картин на стене. Но она не обернулась. Поискала ключ, попробовала один.
Нет, не подходит.