Секретный фарватер (ил. П.Павлинова)
Шрифт:
Три буквы «СКФ» завертелись перед глазами, как огненные круги рекламы.
Нейтралитет — ныне понятие устаревшее. Бизнес не имеет границ! Однорейсовый моряк прав. Как отказаться от выгодной сделки, если многие военные материалы продаются сейчас на вес золота, подобно заморским пряностям во времена Магеллана?
Военно стратегическое сырье, которое в годы войны доставляли в Германию из «нейтральных» стран и даже стран противоположного военного блока, взмах за взмахом швырялось в топки войны.
Но отблески, которые падали из этих то и дело открывавшихся топок, по новому освещали и тайную деятельность «Летучего Голландца».
Теперь карточки на письменном столе профессора легли в иной раскладке. Они группируются вокруг «Никеля» и «Клейма».
Эту новую «раскладку» можно обозначить словами: «Подводный связной». Не являлся ли Цвишен таким связным? Не осуществлял ли «торговлю из под полы», налаживая тайные коммерческие сделки между капиталистами воюющих стран?
Карточек, в общем, не так много, но кажется, что письменный стол прогибается под их тяжестью, — уж очень весомы факты.
И чем больше скоплялось этих фактов, чем глубже вникал Грибов в сокровенную связь между ними, тем лучше понимал, что новейшая легенда о «Летучем Голландце» не потеряла своей злободневности и по окончании второй мировой войны.
Тут требовался, пожалуй, не столько историограф, сколько опытный контрразведчик, а быть может, полезно было и тесное взаимодействие между ними.
Пришло, наконец, время «двинуть дело по инстанции». Письмо из Западной Германии подхлестнуло Грибова. Нельзя медлить ни одного дня!
Поэтому он ускорил свой отъезд в командировку по делам училища, давно предполагавшуюся. А прибыв в Москву, прямо с вокзала явился к контр адмиралу Рышкову, бывшему своему ученику.
— Я официально к вам, Ефим Петрович, — сказал Грибов, усаживаясь в кресло после обоюдных приветствий. — Разрешите доложить?
И он сжато рассказал о встречах Шубина с «Летучим Голландцем». Рышков удивился:
— Позвольте! Я же слыхал о «Голландце»! Еще весной тысяча девятьсот сорок четвертого года. Сам прилетал на Лавенсари, чтобы расспросить Шубина. Но почему прервалась работа? Вы говорите, Шубин даже побывал на борту этого «Голландца»?
— Потому и прервалась. Парадоксально, но факт. Медицинское заключение было неблагоприятно для Шубина. А вы уже находились в то время на Тихоокеанском флоте.
— Весной тысяча девятьсот сорок четвертого года речь шла о Вуве, то есть о новом секретном оружии. О никеле и шарикоподшипниках я не слыхал.
— Да и Вува. Не исключено, что была и Вува. Наряду со всем прочим.
— В шхерах упоминалась Вува, — настойчиво повторил Рышков. — То есть ракеты снаряды. Известно, что немцы испытывали их на Балтике под конец войны.
— Вот как! В шхерах?
— Нет. На юге Балтики.
— Где?
— В Пеннемюнде на острове Узедом.
— И это происходило в тысяча девятьсот сорок четвертом году?
— Да.
— Весной?
— Осенью. Сведения у нас, Николай Дмитриевич, самые подробные. Испытаниями руководил небезызвестный Вернер фон Браун, «отец Вундерваффе», как величали его немцы. Проект назывался «Урзель», в честь какой то женщины. 35 Ракеты снаряды носили наименование «А 9». Пускать их предполагалось с подлодки.
35
Урзель — Урсула, женское имя.
— Ах, все таки с подлодки?
— Да. В момент залпа она должна была находиться в подводном положении, то есть стрелять из под воды. Дальность действия запланировали в пять тысяч километров. Но с испытаниями «А 9» ничего не вышло.
Грибов хмуро усмехнулся:
— Как оно и явствует из всего последующего. Ну с, а что, по вашему, могло помешать немцам?
— Этого я не знаю. Думаю, скорее всего, технические неполадки. В общем, как говорится, «фокус не удался».
— Шубин предполагал, что неизвестное ему секретное оружие собирались испытывать под Ленинградом. Но ваши сведения полностью проясняют картину. Зачем испытывать оружие под носом у противника, если в Южной Балтике, на большом удалении от линии фронта, это удобнее во всех отношениях? Узедом расположен укромно.
— Недалеко от нынешнего Свиноуйсьце.
— Да, бывший Свинемюнде. По тем временам глубокий тыл. Я рад, Ефим Петрович, что вы подтверждаете мою догадку: весной сорок четвертого года «Летучий Голландец» не занимался в шхерах испытанием нового секретного оружия. Он был занят чем то другим.
— Но это же вытекает из сообщения самого Шубина, — подхватил Рышков. — На палубе «Летучего Голландца» не было соответствующих приспособлений. Шубин, по вашим словам, видел лишь спаренный пулемет.
Грибов помолчал.
— Для нас сейчас важнее не то, что он видел, а то, чего не видел, — сказал он.
Рышков недоумевающе смотрел на него.
— Я имею в виду пассажиров «Летучего Голландца». Представляя Шубина офицерам, старший помощник сказал: «Наш новый пассажир». Значит, были и другие пассажиры — до Шубина или одновременно с ним? Иногда, Ефим Петрович, они кажутся мне опаснее ракет снарядов или атомной бомбы.
— Ну что вы! Да и были ли они? Вас поразило слово «новый». Но Шубин мог ослышаться или перепутать. Пассажирская подводная лодка! Что то не верится! Транспортная — еще так сяк! Допустим, она транспортная. Все равно упираемся в тупик, в кормовой отсек. У люка переборки торчал часовой? Подумать только: на подлодке — часовой! Но что могли прятать за его спиной? Вы отвергаете секретную аппаратуру, скажем, модель Вувы, которая проходила испытания на подводной лодке. (Грибов сделал протестующий жест.) Виноват, Николай Дмитриевич, я закончу свою мысль. Но, если это не аппаратура, тогда, несомненно, груз! И я даже скажу вам, какой груз. Сырье для изготовления атомной бомбы! «Летучий Голландец» занимался тем, что доставлял в Германию это сырье из разных отдаленных мест!
Рышков встал из за стола и прошелся по кабинету.
— Я, конечно, думаю вслух. Почему «Летучий» дважды побывал у берегов Норвегии? Там находился завод тяжелой воды, не так ли? А рейс Цвишена по Амазонке? Мне припоминается, что в Южной Америке найдены залежи урановой руды. Где найдены? Быть может, вблизи этой речушки… как ее…
— Аракара, — сказал Грибов.
— Да, Аракары. Предположите, что бразильцы не знали об этом. Но знали фольксдойче, немецкие колонисты. Потихоньку от бразильцев они начали добывать руду и на подлодках переправлять в Германию. Вот вам гипотеза. Понятно, рабочая! В эту схему укладывается все, в том числе внешний вид и поведение команды «Летучего Голландца». Они вполне объяснимы. Более того: и вид этот и поведение — улика! Вообразите: подлодка, на протяжении нескольких лет, в условиях строжайшей секретности, почти не отстаиваясь у берега, перевозит радиоактивное сырье! Какой мозг, какое здоровье выдержат это? Постепенно, год за годом, матросы и офицеры «Летучего Голландца» превращаются в больных, полубезумных людей. Все дело в грузе! Он разрушает здоровье, сокращает жизнь, мало помалу сводит с ума.