Секретный фронт
Шрифт:
— Ни одной амбразуры. Что бы это значило?
— Амбразуры появятся, когда распахнутся ворота, — сказал Кутай. — Эти номера нам известны…
— А как их открыть? — Пантиков полез в карман за папироской, вспомнил, что сам приказал не курить, покряхтел, сунул пачку обратно.
Солнце припекало нещадно. Гроздья созревшей бузины вяло свисали на тонких стеблях. Желтые листочки боярышника цепко держались на прутяных жестких веточках. Снизу, из-под пенька, вытягивалась ядовитая семейка
В слабо подсиненном небе ни облачка, и потому глубина его казалась бездонной. Стремительно, словно пернатые истребители, пронеслись клинтухи, дикие голуби, и где-то внизу, в овраге, заворковала горлица. «Давно здесь не стреляли», — подумал Кутай, прислушиваясь к безмятежному голосу птицы.
— Что будем делать? — спросил Пантиков.
— Одно остается — открыть двери, поглядеть, что там, — сказал Кутай.
— И как же ты намерен их открыть? Замок-то с той стороны.
— Взрывать, товарищ старший лейтенант. Есть взрывчатка?
— Прихватил и шнур и детонирующее устройство…
— Взорвем, а потом… — Быстро вмешавшийся Строгов осекся, поймав взгляд командира роты.
— Штурма в вашем понимании, товарищ Строгов, не будет, — сказал Пантиков, твердо округляя каждое «о», — грудь в грудь, штык в штык — не будет… — Хотел еще что-то добавить, но ограничился тем, что приказал Строгову подкатить на прямую наводку пару орудий и доставить взрывчатку.
Когда Строгов ушел, Кутай сказал:
— Орудия-то у нас не дотовые, не того калибра.
— Не того, правильно, — согласился Пантиков, — зато вполне подходящи против живой силы. Если рискнут на вылазку, мы их встретим огнем.
— Если вылазка, тогда да, — согласился Кутай.
Орудия подкатили вручную, выбрали позиции, расшили ящики снарядов. Взрывчатку поднесли осторожно, используя мертвое пространство, чтобы не попасть под огонь, если бы вдруг распахнулся бункер.
Возле безмолвных ворот минеры работали споро и в открытую, что беспокоило осторожного Пантикова. Заряд следовало заглубить, чтобы дать ему силу.
Пока минеры работали у ворот и выводили шпур, Строгов расположил свой взвод. Бойцы были под стать ему, здоровые, смышленые парни, призванные после войны. Наслышавшись о героических подвигах, они так же, как и их командир, горели желанием драться. Бойцы любили своего комвзвода, его распоряжения понимали с полуслова и, проверенные в стычках, доказали свое право называться лучшим взводом роты. Строгов ценил их усердие, гордился ими, повышенно требовал с них и находил всякие способы к поощрению.
По приказу Пантикова позиции занял и второй взвод. Спокойный и даже медлительный лейтенант Подоляка рассредоточил бойцов, заставил их обеспечить укрытия, нацелил пулеметы. Он приказывал ровным голосом и часто повторял свое любимое: «Так-так, хлопцы-молодцы!»
Строгов спустился в овражек, прилег возле Кутая, выжидая, пока командир роты закончит наблюдение.
— Штурма не миновать, — повторил свое Строгов.
— Хочется подраться? — спросил Кутай.
— Хочется не хочется, а не миновать. На волю их не выманишь. Нет ли у них запасных выходов? Протолчемся возле ворот, а они дунут в горы…
— Не исключено, но об этом мы уже подумали, — сказал Кутай, — меры приняты.
— Тогда надо поскорее брать их.
— Всякий овощ берут по-разному, Строгов. Бурак дергают, гарбуз срывают, горох вышелушивают…
Строгов понял намек.
— Будем вышелушивать?
Рванул взрыв. Саперы сработали отлично. Повторять не пришлось. Когда эхо отрокотало и дым рассеялся, взорам представился разрушенный вход. Одна створка ворот была вырвана, измята и отброшена, вторая, звездообразно лопнув, завернулась кверху и напоминала некий фантастический железный цветок, возникший на сером фоне каменного подпора.
Предположения Кутая подтвердились. За ворогами обнаружилась стена, сложенная из дикого штыба, и в ней амбразуры.
— Так… — Пантиков протянул Кутаю бинокль. — Поручик Лунь зря времени не терял.
Кутай и без бинокля видел амбразуры, пока безмолвствующие. Желание Пантикова обстрелять вход из орудий вначале могло показаться заманчивым, но нужно ли раскрывать артиллерию заранее, зная, что снаряды противотанковых пушек не причинят большого вреда укреплению?
— Есть ли там кто-нибудь? — Пантиков явно страдал от неопределенности.
— Сейчас проверим. — Кутай подозвал сержанта Денисова, распорядился, и тот пополз к пролому в воротах. На Денисова можно было положиться: если он брался, дело доводил до конца, рисковал, но голову не терял.
Денисов умело, словно ящерица, подполз сбоку почти к двери и, выбросив правую руку в энергичном рывке, швырнул гранату.
Оттуда, огрызаясь, ударил крупнокалиберный пулемет.
К Строгову подполз Горчишин.
— Разрешите, товарищ младший лейтенант? Я бы их сумел… — жарко выдохнул он.
— Отсюда брать не будем. Они ждут нас, как ворон крови, — сказал Кутай.
Вернулся Денисов, прилег в бурьян, вытер лицо платком, приготовил гранату. Горчишин наблюдал за Денисовым с юношеским восхищением. И ему страстно хотелось вести себя так же спокойно, без всякой рисовки, так замечательно просто, с явным пренебрежением к смерти, как этот сержант, державшийся с потрясающей деловитой невозмутимостью.
— Да, ты прав, — сказал Пантиков, оценив положение, — вход крепко блокирован.