Секретный рейд адмирала Брэда
Шрифт:
— Не сказала бы, что вербовкой, адмирал Брэд, вы занимаетесь профессионально и успешно, — произнесла Лилия, первой подняв свой бокал. — Наверное, это и в самом деле не ваше призвание.
— Не спорю, ибо это очевидно. Так что, за первых покорителей?
— И за то, чтобы рядом с ними, хотя бы очень мелким шрифтиком, выведены были и наши скромные имена.
Пока они по-гурмански наслаждались «Наполеоном», в штабном домике возник басовитый голос первого пилота Элфина, интересовавшегося у адъютанта, долго ли придется ждать адмирала и не лучше ли заглушить
— Независимо от того, какие структуры США вы, адмирал Брэд, на самом деле представляете, — первой заговорила журналистка, — сразу же вынуждена огорчить: месторасположение «Базы-211» мне неизвестно.
Брэд недоверчиво хмыкнул, но даже не отвел глаз от заветной чашечки шоколада.
— Грустные слова вы изрекаете, мэм.
— В самом деле, неизвестно. Причем сейчас это огорчает меня не меньше, чем вас, мой непобедимый адмирал.
Командующий эскадрой медленно помешивал остывающий шоколад и с грустью смотрел на Фройнштаг Всем своим видом он выплескивал на женщину, которая еще недавно представала в его постели такой нежной и доверчивой, нескрываемое разочарование.
— И все же кое-какими сведениями об этой базе вы обладаете.
— А кто мешал вам, доктор Брэд, участвовать в тридцать седьмом в экспедиции, которая определила место для создания Рейх-Атлантиды? Кстати, напомню, что из-за вас я тоже оказалась за ее бортом.
— Об этом вы мне уже напоминали, гауптштурмфюрер СС Фройнштаг, в самых различных формах.
— Точнее, в самых различных позах, — неудачно пошутила Лилия, пытаясь свести их разговор-допрос к игривой перепалке двух влюбленных.
Услышав это, Брэд заметно стушевался, он всегда был сторонником формулы, изобретенной умудренными сексом французами: «Это делают, но об этом не говорят».
— Пожалуйста, Фройнштаг, — как можно тверже произнес адмирал, и в голосе его послышались нотки угрозы, — самым подробным образом — обо всем, что только вам известно о подземном рейхе, его целях, руководителях, составе, вооружениях.
— Допрашивают, сэр, обычно под протокол. Вас этому не учили?
— Допросы последуют со временем, если вы станете упорствовать. Полковник разведки и так уже послал радиозапрос по поводу вашей персоны, и сейчас наши агенты в Швейцарии и Германии землю роют, пытаясь добыть из-под завалов забвения все, что только можно, о некоей сотруднице СД Лилии Фройнштаг.
— Меня это не волнует.
— А меня волнует. Уж не знаю, что они там в конечном итоге нароют, но хорошо представляю, каковы будут выводы, в том числе и касающиеся целей вашего появления на борту «Флориды».
— Вот так всегда! — Фройнштаг вознесла руки к небесам. — В конечном итоге, виноватыми оказываемся мы, влюбленные женщины, идущие вслед за любимыми на край света. Подобно русским декабристкам.
— К вам это не относится.
— Причем на край света — в прямом смысле этих слов, — парировала Фройнштаг, намекая на «легенду», которая станет известной всему миру, как только ее попытаются обвинить в шпионаже.
— Ваша «легенда» способна убедить только в одном: вы весьма удачно использовали свое знакомство…
— И свои оч-чень трогательные отношения…
— …с адмиралом Брэдом. И не более того.
— Шпионаж в пользу нейтральной Швейцарии, которая даже в годы войны умудрилась отсидеться в своих никем не защищаемых границах? Хочу видеть человека, который решится первым объявить об этом миру И не доведи Господь, чтобы этим человеком оказались вы, мой непобедимый Нельсон.
С минуту они сидели молча, блаженствуя каждый над своей чашкой, которые были здесь впечатляюще объемными.
Хотя никаких вопросов адмирал больше не задавал, но Фройнштаг понимала, что тема не исчерпана, и что он готов вернуться к ней в любую минуту. А еще она прекрасно понимала, что только откровенность обеспечит ей место в разведывательной «Кобре» и что, безмолвствуя, она лишь убивает время.
— Вся та скудная информация, которой я в реальности обладаю, получена в основном от Отто Скорцени, — наконец заговорила журналистка, решив, что дальше испытывать нервы адмирала нет смысла. — Кто такой Скорцени и что он значил для Германии, вы, надеюсь, знаете?
— Значение Скорцени для фюрера и рейха меня не интересует, Зато очень интересует, почему начальник отдела диверсий Главного управления имперской безопасности вдруг стал откровенничать с вами по поводу совершенно секретного объекта?
— Если учесть, что откровения происходили в постели, то есть, простите, в конце войны… — Фройнштаг умиленно взглянула на адмирала, — то нетрудно предположить, что оберштурмбаннфюрер Скорцени…
— …собирался увезти вас на «Базу-211» в качестве личного адъютанта, — не без ехидства предположил Брэд.
— Он бы не отказал себе в таком удовольствии, если бы действительно собирался обречь себя на прозябание в этом антарктическом крысятнике. Однако у него такого желания не возникло. Но он предполагал, что я окажусь в Латинской Америке и буду связана с теми, кто, в свою очередь, поддерживает связь с обитателями базы и Рейх-Атлантиды.
— Это не одно и то же?
— База расположена на берегу океана и омывается каким-то теплым, никогда не замерзающим течением, образующим во льдах Антарктики своеобразный температурный оазис.
— В одном из таких оазисов как раз и базируется сейчас большая часть моей эскадры, — заметил адмирал и тотчас же насторожился: — Он называл какие-то ориентиры или координаты этой оазис-бухты?
— Называл, но я даже не пыталась запомнить их, поскольку в то время уже готовила свой отход на территорию Швейцарии. Тайно, естественно.
— Значит, нам нужно обследовать все, что только способно именоваться оазисом, и с помощью субмарин прощупать побережье этих бухт. — Брэд умышленно рассуждал вслух, приглашая Лилию поучаствовать. — Однако база наверняка имеет и запасной выход на поверхность самого континента?