Секреты Лос-Анджелеса

Базз Микс появился в заброшенном мотеле в холмах Сан-Берду с девяноста четырьмя тысячами долларов, восемнадцатью фунтами высококачественного героина, помповым дробовиком, револьвером тридцать восьмого калибра, автоматическим пистолетом сорок пятого и кнопарем [1] , купленным у пачуко [2] на границе.

Неподалеку была припаркована машина. Она могла принадлежать полиции Лос-Анджелеса, а внутри могли оказаться громилы Микки Коэна [3] . Если так, то часть добычи урвут

тихуанские копы, кружащие неподалеку, а труп Микса будет брошен в реку Сан-Исидро.

Он был в бегах уже неделю – и пятьдесят шесть тысяч угрохал на то, чтобы остаться в живых. Машины, ночевки стоимостью четыре-пять штук за ночь – с надбавкой за риск: хозяева квартир знали, что Микки Коэн и полиция Лос-Анджелеса идут по его следу. Копы – потому что Базз Микс пришил одного из их людей. Микки – потому что Базз Микс увел у него партию порошка, а заодно и бабу.

Сделка, которая была на мази, сорвалась, как только прошел слух, что Коэн его заказал. Теперь о том, чтобы толкнуть порошок, и думать было нечего. Мести Коэна боялись. Миксу ничего не оставалось, как отдать товар сыновьям Дока Энгелклинга – Док его придержит, расфасует, продаст, когда все уляжется, и Микс получит свой процент. Док с Коэном когда-то работал, ему хватало ума понимать, что с этим отморозком шутки плохи. За пятнадцать штук братья Энгелклинга организовали Баззу исчезновение. В пустующем мотеле «Эль Серрано» он перекантуется до вечера – а на закате двое торговцев людьми, из тех, что перевозят через границу нелегалов, отвезут его на подпольный аэродром и посадят на самолет, летящий прямиком в Гватемалу. А двадцать с чем-то фунтов белого кайфа останутся в Штатах, и со временем Базз неплохо на нем наварит. Если, конечно, «работорговцы» не кинут сыновей Дока. А Док не кинет его самого.

Базз бросил машину в сосновой рощице, выволок свой чемодан, оценил обстановку.

Мотель был построен в форме подковы: внутри с десяток номеров. Сзади вплотную подступают скалистые уступы гор – не подберешься.

Пустынный двор обильно усеян ветками, обрывками бумаги, пустыми бутылками – дерево и стекло затрещат под колесами, захрустят под ногами.

Остается подход со стороны дороги, по которой приехал он сам. Чтобы занять удобную для стрельбы позицию, преследователям придется продираться через густые заросли.

Или, может, незваные гости уже поджидают его внутри?

Микс вскинул дробовик и принялся пинками распахивать двери комнат. Первая, вторая, третья, четвертая – клочья паутины, крысы, совмещенные санузлы, заплесневелые объедки, мексиканские журналы… Должно быть, работорговцы устроили здесь перевалочный пункт для мокроспинников [4] , которые потом окажутся в потогонках в округе Керн. Пятая, шестая, седьмая… Вот и семья мексикашек на матрасах, жмутся друг к другу, завидев белого со стволом наперевес.

– Тихо, тихо, – пробормотал он, чтобы их успокоить.

Последние номера пустые. Микс втащил свой багаж в № 12, плюхнул саквояж

на пол: две двери, кровать с пуховым матрасом, разлезшимся по шву, – не так уж плохо для последнего причала на американской территории.

На стене – календарь с девочками. Микс нашел апрель, поискал свой день рождения. Четверг. Зубы у модели плохие, но в общем ничего бабец. Вспомнилась Одри – бывшая стриптизерша, бывшая подруга Микки. Из-за нее Микс пристрелил копа, ради нее увел у Коэна порошок, сорвал его сделку с Джеком Драгной [5] .

Перелистал календарь до декабря. Доживет ли до конца года? И вдруг понял, что ему страшно: урчит в кишках, сильно бьется жила на лбу, и весь он обливается потом. А потом начался просто настоящий колотун!

Микс разложил на подоконнике свой арсенал, набил карманы боеприпасами: патроны для револьвера, запасные обоймы для пистолета. Нож сунул за пояс. Окно сзади загородил матрасом. Переднее окно распахнул, впуская в комнату свежий воздух. Прохладный ветерок охладил разгоряченную кожу.

Во дворе кучковались мексиканцы. Черномазая детвора перебрасывалась мячом; взрослые собрались поодаль и о чем-то переговаривались, указывая на солнце, будто определяли по нему время. Ждут не дождутся грузовика. Каторжный труд за гроши и койку.

Солнце клонилось к закату, латиносы залопотали. Микс увидел, как во двор входят двое белых – один жирный, другой костлявый. Приветливо кивают черномазым – те машут в ответ. На копов не походят, на громил Коэна – тоже. Микс шагнул за порог, пряча за спиной ствол.

Те помахали ему руками. Улыбки во весь рот – мол, будь спок, мы свои. Микс бросил взгляд на дорогу: поперек припаркован зеленый седан, а за ним блестит что-то голубое. Ярко-голубое, почти как клочок неба между соснами. На голубом металле сверкнуло солнце. «Бейкерсфилд», – мелькнула у Микса мысль. Встреча с ребятами, которые говорили, что для того, чтобы достать деньги, нужно время. Тот самый седан цвета яйца малиновки, откуда спустя минуту его попытались прижать.

Микс улыбнулся – также широко и безобидно. Палец лег на спусковой крючок. Теперь он узнал костлявого – Мел Лансфорд, легавый из Голливудского участка. Вечно красуется в кафешке «Скривенер», строит глазки официанткам да выпячивает грудь, демонстрируя медали за меткую стрельбу.

– Самолет ждет, – объявил толстяк, подходя.

Микс выхватил из-за спины дробовик и выстрелил. Толстяк получил заряд и отлетел назад, сбив с ног Лансфорда. Мексикашки бросились врассыпную. Микс вбежал в комнату, услышал звон стекла в заднем окне, рванул в сторону матрас. Мишени – не бей лежачего: всего двое. Три-четыре выстрела с близкого расстояния.

Двое рухнули. Еще троих, осторожно пробирающихся вдоль стены, забрызгало кровью и осколками стекла. Микс прыгнул через порог, упал на землю, расстрелял оставшиеся патроны по трем парам ног. Свободной рукой пошарил с собой рядом – нащупал у мертвеца на поясе револьвер.

Со двора – крики, шум бегущих по гравию ног. Микс бросил ненужный ствол, привалился к стене. Вкус крови во рту. Три корчащихся тела в пыли – три выстрела в голову, в упор.

Из комнаты донеслись глухие удары. Рядом, стоит только руку протянуть, две винтовки.

– Мы его достали! – крикнул Микс.

Услышал ответные крики, подождал, пока в оконном проеме не появились руки и ноги, схватив ближайшую к нему винтовку, открыл стрельбу: по телам, по головам, по грязно-белой штукатурке стен, по сухому дереву косяка, по которому тут же побежали язычки пламени.

Теперь – по телам – в комнату. Передняя дверь распахнута, его арсенал так и лежит на подоконнике. Что-то странно стукнуло: обернувшись, Микс увидел, как из-за кровати выпрямляется человек с револьвером в руке.