Секреты Лос-Анджелеса
Шрифт:
Грузный, краснолицый. На лице нескрываемое беспокойство – еще бы не беспокоиться, когда тебя ни с того ни с сего вызывают в ОВР! Эд указывает ему на стул.
– Сэр, если это из-за… – начинает Стейтис.
– Сержант, лично к вам это не имеет никакого отношения. Я хочу расспросить вас об офицере, который служил вместе с вами в Отделе нравов.
– Капитан, да это же когда было!
– Знаю, давно. С конца пятьдесят первого года по лето пятьдесят третьего. Сержант, насколько близко вы знали Джека Винсеннса?
Стейтис
– Почему улыбаетесь? – спрашивает Эд.
– Да понял, в чем дело. Прочел сегодня в газете, что Винсеннс пристукнул тех двух бандюг. А в Бюро говорят. что он смылся до прихода начальства. Теперь ясно, почему вы о нем расспрашиваете.
– Понимаю. Так насколько вы были с ним близки?
Стейтис, качая головой:
– Вообще-то Джек был одиночка. Ни с кем близко не сходился. Даже если мы работали над одним делом, он держался поодаль от других.
– Весной пятьдесят третьего вы расследовали дело о порнографии. Припоминаете?
– А как же, непристойные журнальчики. Дохлое было дело. Только время зря потратили.
– Судя по вашим отчетам, вы не обнаружили никаких зацепок.
– Точно. Ни я, ни Мусорщик Джек, ни другие ребята. А потом Расса Милларда бросили на «Ночную сову», и дело само рассыпалось.
– Не припомните, не замечали ли вы в это время каких-нибудь странностей в поведении Винсеннса?
– Да нет. Разве что в Бюро он почти не появлялся, и то старался заглядывать, когда Милларда там не будет. Ну в этом ничего странного нет, они с Рассом друг дружку терпеть не могли. Я ж говорю, Винсеннс был одиночка. С нами дружбу не водил.
– Скажите, не задавал ли Миллард вашей бригаде вопросов по поводу показаний владельцев типографии?
Стейтис кивает.
– Да, была там какая-то история с типографией, вроде предполагали, что это как-то связано с «Ночной совой». Но мы все Рассу сказали: дело – висяк, проще удавиться, чем найти тех. кто эти книжонки выпускает.
Тут пусто.
– Сержант, вы, наверное, помните, что творилось в департаменте из-за «Ночной совы». Припомните, пожалуйста. как реагировал на это Винсеннс? Не замечали ничего необычного?
– Сэр, можно начистоту? – говорит Стейтис.
– Конечно.
– Так вот, мне с самого начала казалось, что в Отделе нравов Винсеннс не на своем месте. Он у нас работал через силу, только и ждал, когда вернется в Отдел наркотиков. Но с этой порнухой было что-то еще… Помню, у меня было такое ощущение, как будто он чего-то боится. А что касается «Ночной совы» – я бы сказал, его это дело не интересовало. Он был одним из тех, кто арестовал тех троих цветных, потом он вместе с другими искал машину и оружие, но, по-моему, ему было наплевать, чем все это кончится.
Снова никаких фактов – только «ощущения».
– Подумайте, сержант. Поведение Винсеннса во время «Ночной совы» и дела о порнографии. Все, что как-то выходило из обычной колеи. Мне важна любая мелочь. Подумайте.
Стейтис
– Ну разве только… но не знаю, имеет ли это отношение…
– Говорите.
– Кабинет Винсеннса был рядом с моим, и иногда до меня долетало то, что там происходило. И вот однажды, сидя у себя, я услыхал обрывок разговора между ним и Дадли Смитом.
– О чем?
– Смит просил Винсеннса установить слежку за Балом Уайтом. Сказал, что убили какую-то проститутку, а Бал, мол, из-за этого переживает и может выкинуть какой-нибудь номер.
По спине пробегает холодок.
– Что еще?
– Винсеннс согласился. А больше я ничего не разобрать.
– Это было во время расследования «Ночной совы»?
– Да, сэр. В те самые дни.
– Сержант, помните, в те же дни убили Сида Хадженса, журналиста из бульварного листка?
– Помню. Дело не раскрыли.
– Не припоминаете, Винсеннс об этом ничего не говорил?
– Нет. Хотя ходили слухи, что они с Хадженсом приятели.
Эд, с улыбкой:
– Благодарю вас, сержант. Мы беседовали без протокола, однако я бы попросил вас о содержании нашего разговора не распространяться. Договорились?
Стейтис, поднимаясь:
– Хорошо. Только вот насчет Винсеннса я хотел сказать… Ему ведь через два месяца на пенсию. И почему он сорвался, понятно – не каждый день человеку случается убить двоих. Может, не дергали бы вы его, дали бы дослужить спокойно, а?
– Всего доброго, сержант, – отвечает Эд.
Что-то не так. Что-то здесь не так.
Эд сидит откинувшись на стуле, так и этак примеряет разные варианты.
Винсеннс следил за Бадом Уайтом – значит, может иметь на него компромат.
Весной пятьдесят третьего Мусорщик чего-то боялся.
Связь «непристойных книжонок» с «Ночной совой»?
Приговор Инес Сото – Эд убил троих невиновных.
А Винсеннс сейчас зависит от него, от его решения…
Эд нажимает кнопку селекторной связи:
– Сьюзен, соедините меня с окружным прокурором Лоу.
ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ
– Вы, молодой человек, наверное, думаете, что мне беспокоиться не о чем, кроме ферштункенер [52] «Ночной совы» и ферштункенер грязных книжонок? – интересуется Микки Коэн. – Так вы думаете, у меня без них забот мало? Так чтоб вы знали: я не открываю ни грязные книжки, ни Священное Писание. Мне от всего этого скулы начало сводить еще пять лет назад, а теперь-то я и вовсе об этом думать забыл. У меня есть проблемы посерьезнее – я должен заботиться о своем бедном мальчике.
52
Вонючий (идиш).