Секреты обманчивых чудес. Беседы о литературе
Шрифт:
Этим «агнцем» будет, конечно, Иосиф. Он, кстати, и в дальнейшем будет не раз уподоблен агнцу, в основном — в той ужасной истории, когда братья напали на него и продали измаильтянам. Это сравнение с агнцом приводит на память также Иисуса, и чтобы мы, не дай Бог не упустили эту связь, Томас Манн старательно именует Иосифа то «сыном девственницы», то «отпрыском» или «отраслью», заимствуя все эти выражения из Книги Исаии [110] , на которой обычно основываются христиане, когда говорят, что приход Иисуса предсказан уже в Ветхом Завете, то есть в древнееврейской Библии. Есть у Томаса Манна также параллель с апокрифическим мотивом короткого нисхождения Иисуса в преисподнюю и возвращения оттуда [111] , о чем мы еще будем говорить в связи с той ямой, куда братья бросили Иосифа перед тем, как продать его измаильтянам, и той, в которую его бросили в египетской
110
Ис. 7, 14; 11, 1; 11, 10.
111
Ис. 14, 9.
Тут, наконец, появляется и Рахиль, ведущая свое стадо к колодцу.
Впервые, издали уже, Иаков увидел ее очень белые, редкие зубы. Приблизившись, она перегнала семенивших перед нею овец, проложив себе дорогу концом посоха, и вышла из их толпы.
— Вот и я, — сказала она и, сначала сощурив глаза, как это делают близорукие люди, а потом подняв брови, добавила удивленно и весело: «Ба, чужеземец!»
И тут, в этом момент, Томас Манн начинает существенным образом менять порядок действий Иакова. Его Рахиль спрашивает Иакова, откуда он, а его Иаков — который в Библии сначала отваливает камень, поит овец, целует Рахиль, начинает плакать и только тогда представляется, — делает совсем другое:
— Рахиль, — сказал он, всхлипывая, и протянул к ней дрожащие руки, — можно мне поцеловать тебя?
— С какой стати тебе целовать меня? — сказала она и, смеясь, удивленно попятилась от него. […] А он, все еще протягивая к ней одну руку, упорно указывал на свою грудь.
— Иаков! Иаков! — говорил он. — Я! Сын Исаака, сын Ревекки, Лаван, ты, я, дитя матери, дитя брата…
Так Рахиль понимает, что чужеземец — ее двоюродный брат, и они целуются. Но это, к моему сожалению, уже не тот дерзкий неожиданный поцелуй, что в Библии, а просто невинный родственный поцелуй. В сущности, Томас Манн напоминает здесь нашего традиционного религиозного комментатора, который испытывает неловкость из-за чересчур свободного, на его взгляд, поведения наших праотца и праматери.
Почему Томас Манн изменил порядокдействий? Не знаю. Но знаю, что я предпочитаю исходный библейский текст, неожиданный и необычный.
Есть много комментариев, пытающихся объяснить плач Иакова на этой встрече, и ни один не лучше другого. Потому ли он плакал, что после всех трудностей, пережитых в пустыне, вдруг почувствовал, что нашел наконец долгожданное отдохновение? Или потому, что, будучи человеком подозрительным и беспокойным, впервые после ухода из-под защиты материнского шатра обрел надежное убежище и кров? А может, он плакал от сильного волнения, вызванного любовью, охватившей его с первого взгляда? Или же правы те, кто говорит, что в некой вспышке озарения он внезапно увидел перед собой все свое запутанное и мучительное будущее?
Как бы то ни было, нет сомнения, что вся обстановка была очень волнующей, и я полагаю, что это волнение, и плач, и первый поцелуй, а также смелое и впечатляющее усилие, связанное с отваливанием тяжелого камня, — все это жило в памяти Иакова и Рахили все последующие годы. Семь лет его работы за Рахиль и семь дополнительных лет после того, как ему обманом была дана Лия.
И действительно, с этой встречи, поцелуя и плача у колодца в Харране началась дорога любви, которая не имеет себе подобных, — история любви Иакова и Рахили. История ожидания, надежды, преданности, обмана, терпения, разбитого сердца и веры. «Одиссея» тоже занимается длительным ожиданием супругов, и она рассказывает об этом значительно дольше и подробнее, но в том, что касается отношений между ними, история Иакова и Рахили несравнимо сложнее и глубже.
Ибо эта дорога не кончилась там, у колодца. Она не кончилась даже женитьбой Иакова и Рахили. Она продолжалась путем душевных кризисов и перепадов их любви.
Семь лет работал Иаков за Рахиль, «и они показались ему за несколько дней, потому что он любил ее» [112] . Так просто. Без объяснений. Без подробностей. Семь лет, и после его женитьбы на Лии — еще семь лет.
Но у Бога есть Свои планы, и Иакову еще суждены были многие превратности любви и семейной жизни. Поначалу он живет с двумя сестрами, одной любимой и одной ненавистной. Именно так — ненавистной. Библия сама определяет так Лию [113] . И Бог, экспериментатор жестокий и ироничный, чтобы не сказать — ненасытный, отверз утробу ненавидимой и закрыл чрево любимой. Иаков, одаренный свойством чудесного прикосновения, умножающего его стада, не порождает детей со своей женой Рахилью.
112
Быт. 29, 20.
113
В
Теперь две несчастные женщины борются за сердце мужа, и каждая сражается своим оружием. Одна уповает на любовь, другая — на свою плодовитость. Одна возлагает надежды на чрево любимое, желанное и бесплодное, другая — на чрево ненавистное и плодовитое.
И Лия рожает. Она рожает, и рожает, и рожает, ой, сколько эта ненавистная рожает! Каждый год она производит на свет еще одного сына и надеется, что эти сыновья проложат ей путь к сердцу Иакова. Каждый новый сын и его имя — это ее вопль о любви. О первом сыне в Библии сказано: «…нарекла ему имя: Рувим; потому что сказала она: Господь призрел на мое бедствие; ибо теперь будет любить меня муж мой» [114] . Второй сын — Симеон, ибо «Господь услышал, что я не любима, и дал мне и сего» [115] . И за ними: «И зачала еще, и родила сына, и сказала: теперь-то прилепится ко мне муж мой; ибо родила я ему трех сыновей. От сего наречено ему имя: Левий» [116] . И четвертый: «И еще зачала, и родила сына, и сказала: теперь-то я восхвалю Господа. Посему нарекла ему имя: Иуда. И перестала рожать» [117] .
114
Быт.29, 32. Рувим в оригинале — Реувен; на иврите «Р'у-бен» — «Смотрите, сын!»
115
Быт. 29, 33. Симеон, в оригинале Шимон — от ивритского «шама», то есть «слышал».
116
Быт. 29, 34. В оригинале Леви от «лива» — «присоединился».
117
Быт. 29, 35. Имя Иуда произведено от ивритского «тода» — «благодарность».
У Лии есть четверо сыновей и нет любви. У Рахили есть любовь, но нет ни единого сына. Кто раньше придет в отчаяние? С какой стороны раньше вспыхнет ревность? Правильно. Со стороны Рахили. «И увидела Рахиль, что она не рождает детей Иакову, и позавидовала Рахиль сестре своей, и сказала Иакову: дай мне детей; а если не так, я умираю» [118] .
Но время меняет и самого Иакова, не только его жен. Сейчас, когда Рахиль предъявляет ему претензии, он отвечает ей разгневанно и грубо: «Иаков разгневался на Рахиль и сказал: разве я Бог, который не дал тебе плода чрева?» [119] То есть это Бог лишает тебя детей, а не я. Это ты бесплодна, а не я. Факт: ведь от твоей сестры у меня есть дети.
118
Быт. 30, 1.
119
Быт. 30, 2.
Вся жестокость мира скрыта в этом ответе. Если сравнить его с ответом Елканы его жене Анне (в будущем матери пророка Самуила), которая тоже бесплодна и чья соперница тоже плодовита, обнаруживается совсем другая душа. Елкана говорит Анне: «Что ты плачешь […] и отчего скорбит сердце твое? не лучше ли я для тебя десяти сыновей?» [120] Утешение, правда, идиотское, но в нем есть хотя бы сочувствие и доброта. Ни Иаков, ни Елкана не могут решить проблему бесплодия, но Елкана хотя бы предлагает Анне в утешение свою любовь, тогда как Иаков уже неспособен противостоять всей силе ненависти, и ревности, и отчаяния, и напряжения, которые царят в его семье. Он уже не выдерживает. Он просто не выдерживает.
120
1 Цар. 1, 8.
Соревнуясь в ревности, эти две женщины втягивают в круг семейного размножения также своих служанок, и те тоже беременеют и рожают. Лия рожает, и служанки рожают, и овцы и козы тоже производят потомство с той скоростью, что принята в доме Иакова, — и только Рахиль остается бесплодной. Проходят долгие годы, прежде чем совершается чудо: «И вспомнил Бог о Рахили, и услышал ее Бог? и отверз утробу ее. Она зачала, и родила сына…» [121] (Кстати, Томас Манн, как бы намекая на предстоящее, описывает и рождение Иосифа как тяжелые роды, хотя Библия не дает для этого никаких оснований.)
121
Быт. 30, 22–23.