Секреты прошлого
Шрифт:
Младший брат Эллы, Джованни, с детства был привлекательным мальчиком и сейчас учился на втором курсе. В последнее время она достаточно часто слышала о новой пассии парня, чтобы сообразить: Джованни нравился Эмбер. Он был наполовину итальянцем, как и его младшая сестра, и девчата сохли по нему еще в школе. Разумеется, Эмбер уверяла, что считает парня занудой, но слишком часто упоминала его имя в разговоре. Впрочем, Джованни нравился и Фей, поэтому она не имела ничего против подобного увлечения. Если бы первым парнем Эмбер стал кто-то вроде Джованни, сердце матери было бы спокойно.
— Насколько я знаю, эта Дании — красотка, — задумчиво сказала Эмбер. — Но она постоянно лезет к Элле с подобными разговорами. Меня это бесит! Дании учится в школе бизнеса, а значит, с головой у нее все в порядке. Однако рядом с Джованни она превращается в полную дуру, словно ей внезапно отключают мозги. А ведь в школу бизнеса идиоток не берут, правда, мам? Кого она пытается обмануть? И зачем притворяется? — Эмбер раздраженно выплюнула изжеванную травинку. — А Джованни, кажется, попался на эту удочку. Идиот какой-то! И знаешь что? Эта Дании постоянно твердит Элле, что Джованни сексуален. Ужас! Разве можно говорить такое сестре своего парня? Младшей сестре! Бе! Отвратительно! Наверное, она все-таки дура.
Фей какое-то время молчала, чуть заметно улыбаясь. Она радовалась, что разговор об отце Эмбер окончен и забыт.
Похоже, она умудрилась повыдергивать все, что проклюнулось на клумбе! Не только сорняки, но и всходы цветов! На ее взгляд, они все были одинаковыми за исключением того, что цветы выскакивали из земли легко, а сорняки приходилось тянуть изо всех сил.
— Если прикидываешься дурочкой, парень западает на внешность, — сказала Фей дочери. — Все остальное он не может оценить, и это должно быть обидно.
— Именно это я и сказала Элле! — воскликнула дочь. — И ведь как это, должно быть, утомительно: постоянно помалкивать в тряпочку или нести очаровательную чепуху! Элла точно так не сможет. Она же говорит что думает. А голова у нее варит отлично, она же лучшая в классе.
Вспомнив об учебе, Эмбер с тоской уставилась в учебник.
— И все-таки если парня интересует только внешность, это нельзя назвать любовью, — буркнула она. — Любовь подразумевает полное слияние. А внешность обманчива. Те, кто любит глазами, обманывают сами себя, правда?
Это был даже не вопрос, а утверждение.
— Целиком согласна. — Здесь Фей ступала на твердую почву, потому что много лет втолковывала дочери именно это. — Тебя должны любить такой, какая ты есть, со всеми достоинствами и недостатками. Вы с Эллой уже успели познакомиться с кем-нибудь? — спросила она весело. Она знала, что Эмбер ни за что не признает своего интереса к Джованни, но ей нравилось думать, будто она все знает о собственной дочери.
— Нет, — торопливо ответила Эмбер.
Если бы ее мать не была так занята своими мыслями, ее насторожила бы подобная поспешность и последовавшее за этим молчание. Однако Фей ничего странного в ответе дочери не заметила, разрыхляя почву грядки пластиковой вилкой. Румянец, малиновыми пятнами покрывший щеки Эмбер, тоже ускользнул от ее внимания.
— Знаешь, на Саммер-стрит нет никого, кто подходил бы нам с Эллой по возрасту, — сказала девушка, сообразив, что опасность миновала. — И у Эллы тоже нет подходящих соседей. Тут вообще живут одни толстяки с пивными брюхами. Они смотрят в свои кружки и попивают пивко, когда мы идем мимо.
Грубо, но в точку, подумала Фей, смеясь.
Ее дочь и Элла были привлекательными девушками и вместе составляли потрясающую пару. Густые медовые волосы Эмбер в сочетании с удивительными глазами и яркие итальянские черты лица Эллы заставляли оборачиваться даже пенсионеров. Фей радовалась тому, что дочь не делала культа из внешности, иначе малышка давно бы ходила задрав нос. Все-таки ей удалось вложить в голову девочки нужные знания. Фей с детства объясняла Эмбер, каких ошибок в жизни следует избегать. Единственное, о чем не знала дочь: какие жизненные уроки научили саму Фей осторожности.
— Сорок второй дом выставили на продажу, — сменила она тему. — Кто знает, вдруг туда въедет приятная семья с парнем твоего возраста?
— Сомнительно. — Эмбер вдруг засмеялась. — Пусть лучше въедет вдовец с сыном. Было бы здорово! Ты могла бы завести роман с отцом. А вечером ты приходила бы со свидания и рассказывала мне, как все прошло.
Фей так сильно воткнула пластиковую вилку в землю, что едва ее не сломала.
— Вот черт, — пробормотала она. — Детка, это вряд ли.
— Но почему? — Эмбер села и поглядела на мать. Ее лицо стало серьезным. — Я знаю, как много сил ты отдала мне, но ведь я уже большая. Скоро я поступлю в колледж и уеду, а ты сможешь заняться собой. Разве ты не хочешь устроить свою личную жизнь?
Фей стало не по себе от подобных разговоров. Она принялась с удвоенным рвением рыхлить землю. Бессмысленно было отрицать очевидное: дочь должна учиться дальше, а значит, их пути на время разойдутся. И все-таки Фей было больно сознавать это.
Если дочь говорит о том, что мать должна заняться собой, значит, считает ее совсем безнадежной, и узнавать об этом болезненно. Когда-то мать Фей пыталась читать ей нотации, но не достигла успеха.
— Ладно тебе, Фей, — говорила она годы назад, — тебе пора пожить для себя. Чего ты себя хоронишь?
После того разговора в отношениях Джози и Фей пролегла трещина.
— Оставь меня в покое! — кричала Фей матери в гневе. — Ты постоянно твердишь, что я похоронила себя заживо, но это не так! Я буду жить так, как хочу!