Секреты удачи
Шрифт:
— Вы уволили своего собственного троюродного кузена? — пропел голос с другой стороны прохода.
— Да, Розамунд, именно так. — Тейн повернулась к Седрику: — Продолжаем!
— Пажи! Девочка с цветами! Где девочка с цветами?
Кимберли грубо вытолкнула маленькую Арабеллу из холла в зал. Кроме того, что ей навязали самого убогого шафера, Кимберли только что обнаружила, что по проходу впереди нее пойдет самая прелестная девчушка на свете, маленькая сестренка Лэнса. Розамунд несколько месяцев репетировала с Арабеллой,
— Первая подружка невесты! На выход!
Кимберли оставалось лишь улыбаться, делая вид, что ее спутник Джордж Клуни, и сосредоточиться на том, чтобы двигаться со скоростью двадцать два дюйма в секунду.
— Вы что, пьяны? — прошипел Вуди, когда они прошли уже полпути. — Вам, похоже, трудно держаться посередине прохода.
— Заткнись, мерзкий тролль.
— Я слышу враждебность в вашем голосе, Кимберли. Неужели что-то в жизни вас огорчает?
— Тишина, — прокричал Седрик. — Вы не в каком-нибудь…ном кинотеатре.
— Где вы откопали этого мерзавца? — Театральный шепот Розамунд, которым она обратилась к Тейн, легко было расслышать даже сквозь звуки Далласского симфонического оркестра. — Если он будет продолжать так же грязно выражаться, я вынуждена буду отправить Арабеллу домой.
— Седрик, прошу прощения! — проскрежетала Тейн. — Что, герцоги и герцогини выражаются именно так?
— А где же я, по-вашему, этому научился, мадам? Внимание! Там, в холле! Где следующая пара?
Это должна была быть Кора, которая в настоящий момент как раз слилась в первом поцелуе со своим спутником Денни. Они оторвались друг от друга, только когда Седрик пригрозил осуществить немедленную клиторэктомию своим перочинным ножом.
— Тейн, в самом деле, — заметила Розамунд. — Вы должны немедленно уволить это чудовище.
— И кем заменить?
— Мы знаем нескольких генералов в Пентагоне. Любой из них может быть здесь в течение часа.
— Это Даллас, а не Багдад. Продолжайте, Седрик. Но, пожалуйста, следите за своей речью.
Седрик продолжал отпускать воинские команды, перемежаемые чудовищным богохульством и бранью. Не в силах долее это выносить, преподобный Элкотт в конце концов вырвал у Седрика мегафон и растоптал в электронную сковородку, дабы продемонстрировать, что ждет Седрика в загробной жизни, если тот не прекратит произносить слова на «е», «б» и «х». Затем стиснул руку Седрика и произнес довольно продолжительную молитву, которая транслировалась на весь зал благодаря включенному микрофону на лацкане.
Наконец Седрик вырвался на волю и с радостью увидел, что во время его тет-а-тета с преподобным Элкоттом вся свадебная свита
— Пиппа! В проход! — воззвал он.
Как только оркестр грянул Свадебный марш Мендельсона, все взгляды обратились к входу. Пиппа и ее отец, Роберт, медленно плыли по проходу, а следом за ними плыл только что пришитый шлейф свадебного платья. Шлейф приходилось тащить по мраморному полу, и он был достаточно тяжел; на ковре же задача стала почти невыполнимой. И сама Пиппа, и отец наклонились вперед, надрываясь как две тягловые лошади, а шлейф цеплялся за каждый дюйм ковра. Через каждые несколько шагов они слышали тихий треск, с которым рвались нити, соединявшие шлейф с изготовленным по особому заказу титановым каркасом. Чувствуя, что дочь на грани истерики, Роберт развлекал ее нудным анекдотом о священнике, раввине и аятолле в гольф-клубе.
Пиппа не слышала ни слова из отцовской речи, глаз не сводя с Лэнса, который благоговейно следил за ее приближением. Роберт вышел на финишную прямую своей гольф-шутки, когда они с Пиппой прибыли к месту назначения. Музыка стихла, и он тоже вынужден был остановиться.
Заглянув в бумажку, преподобный Элкотт откашлялся и тихонько начал:
— Возлюбленные дети мои, мы собрались здесь, чтобы стать свидетелями соединения двух юных сердец и двух великих семейств, Уокер и Хендерсон. Это историческое, радостное событие.
— Прошу прощения, — перебила Тейн. — Вы забыли «незабываемое».
Преподобный Элкотт покосился в шпаргалку:
— Это зачеркнуто.
— Что? Кто?
— Я, — ответил Седрик. — Это слово не подходит.
— Вставьте слово обратно, — приказала Тейн. — Седрик, вы намерены испортить мне церемонию?
Розамунд чуть склонилась в направлении прохода. Семейная заносчивость Уокеров, этот их герб, так грубо вышитый золотом на шлейфе Пиппы, вызывала у нее дикую головную боль:
— Не могли бы мы продолжить? Нас ждут на стадионе четыреста гостей. Убеждена, вы со своим служащим сумеете разобраться с этим текстом позднее.
Преподобный Элкотт продолжил:
— Кто отдает эту женщину в жены?
Взволнованный, с головой, все еще занятой недосказанным анекдотом, Роберт ответил:
— Я.
Тейн вскочила на ноги:
— Нет, нет, нет, Роберт! Пожалуйста, сосредоточься! Еще раз!
Преподобный Элкотт повторил вопрос. Роберт целых пять секунд собирался с мыслями, прежде чем ответить:
— Тейн Ардель Беатрис Бреттлвуд Присцилла Инге Уокер и я.
Тейн побагровела:
— Нет, нет, нет, Роберт! Ты забыл Таттл! Еще раз! Инге Таттл Уокер!
Преподобный Элкотт еще раз повторил вопрос. На этот раз молчание перед ответом Роберта было еще дольше:
— Тейн Ардель Беатрис Бреттлвуд Присцилла Ингл Таттл Уокер и я.
— Инге, а не Ингл!
— Инге Таттл Уокер и я, — послушно повторил Роберт. — И я произношу это в последний раз.