Секреты утра
Шрифт:
– Вы очень хорошо выглядите, – сказал Михаэль, подавая бокал вина.
– Спасибо, – я приняла бокал обеими руками, боясь расплескать вино из-за сильной дрожи.
– Действительно, – Михаэль присел рядом со мной, – я рад, что вы пришли раньше других гостей. Это дает нам возможность узнать друг друга в неофициальной обстановке. – Он взял бокал из моих рук, поставил его на стол и придвинулся так близко, что мы почти касались друг друга. – Давайте будем откровенны, – глаза его стали синими, – я знаю, что вы посещали частную школу в Ричмонде, исполнили
– Я выступала там на вечере, среди многих, многих других, – пояснила я.
– Да, и тогда ваша семья, обнаружив талант, послала вас в школу Искусств. Вы не испугались уезжать так далеко?
– Нет, – ответила я, наверное, чересчур быстро. Михаэль поднял брови и кивнул.
– Да, ведь и частная школа располагалась не близко. Но вы лишились общества брата и сестры, это не беспокоит вас?
– Не слишком, – ответила я, не в силах скрыть сарказм.
– Я понимаю, мы тоже не слишком ладим, я и мои два брата. Мы редко видимся, они не были ни на одном из моих представлений, вам еще повезло, семья относится благосклонно к вашему пристрастию. Все оплачено для хорошей молодой леди, к тому же талантливой.
– Спасибо, – почти неслышно проговорила я, не в силах сдержать слезы.
– Что-нибудь не так?
Я покачала головой, я ненавидела все эти титулы, деньги. Михаэль был так искренне предан пению и так замечательно относился ко мне, что я не могла врать ему.
– Дон?
Я взглянула ему в глаза и увидела там беспокойство.
– О, Михаэль, я ненавижу свою семью, – сказала я, – моя мать почти всю жизнь провела в спальне, боясь пошевелить рукой или ногой, моя сестра искренне ненавидит меня, а брат… мой брат…
– Что?
Я разрыдалась как маленькая, мои плечи вздрагивали, и Михаэль положил руку на них.
– Теперь не может быть так плохо, все осталось позади. Вы далеко от этого, вы в школе Искусств, вы работаете со мной, – он поцеловал меня в макушку, достал из кармана жакета носовой платок и начал вытирать мои слезы, мне показалось, что я вернулась в детство, где вновь романтические мечты становятся реальностью, я поняла, что он прочитал все это на моем лице, потому что его глаза изменились, стали серьезными.
– У вас очень серьезные проблемы, Дон. Я понял это сразу, еще когда впервые увидел вас в аудитории. Минуту, другую вы молодая наивная девушка, но вдруг ваше лицо меняется, и вы становитесь познавшей жизнь женщиной, женщиной, которая точно знает, что делает.
Я подумала, что он ошибается, я никогда не стремилась быть соблазнительной, я никогда не плакала для этого. Я покачала головой и прошептала:
– Нет.
Он погладил мою щеку.
– О, да, вы делаете так, возможно, несознательно, не осознавая своей женской власти, которую вы имеете и будете иметь. Некоторые женщины, подобные вам, за секунду могут сотворить из мужчины мальчика… Но только подобные вам. И весь мир лежит у их ног, умоляя о благосклонности. Я был везде, я видел многих женщин, некоторые из них делали из меня глупца, так что я знаю, что говорю.
Его красивые большие глаза наполнились слезами. Как глубоко он все чувствовал и умел передать словами. Он был прав, когда говорил, что большие актеры, большие певцы, большие исполнители все чувствуют глубже.
– Я не хочу сказать ничего плохого. Вы не можете быть плохой. Вы можете быть только прекрасной. Если кто-нибудь страдает из-за вас, это его собственная ошибка, – Михаэль злобно выделил каждое слово. Но потом его лицо снова смягчилось, он улыбнулся и мягко коснулся моей щеки. – Вы будете использовать эту власть на сцене, так мне кажется. Публика почувствует все.
Я заулыбалась, но он оставался серьезным.
– У вас немного парней, неправда ли?
– Да.
– Я доволен, – сказал он настолько ясно, что я удивилась, – мне нравится работать с чистыми и невинными детьми. Когда вы будете петь со мной, наша песня будет подобна зарождению любви, и она будет зарождаться в каждой песне заново.
Он замолчал, но я не знала, какого ответа ожидает маэстро. Петь с ним? Где? Когда? Тишина легла между нами, но он не поднимал своих глаз. Кончики его пальцев скользнули вниз по моей щеке к губам.
– Я был очень увлечен вами сегодня, – прошептал Михаэль, – особенно после того, как я поцеловал вас в конце песни. И вы действительно поняли это. Вы знаете отличие между сценическим поцелуем и настоящим?
Я покачала головой.
– Сценические поцелуи выглядят страстно, но два актера сдерживают свою страсть. Я должен был бы поцеловать женщину, которая мне безразлична. Но с вами было все по-другому. Между нами стоял кто-то невидимый и толкал в объятия друг другу. Мне неприятно видеть ваши губы вдалеке от своих. Это пугает вас?
– Нет, – несколько фальшиво сказала я.
У меня возникло ощущение, что Михаэль говорит пошлости маленькой невинной девочке. Но у меня еще была мечта, что он скажет самое главное.
Он опять забрал бокал у меня и поставил его на стол, потом повернулся ко мне и медленно стал приближаться, наши губы так же медленно соединились. В момент, когда мы соприкоснулись, я закрыла глаза. Мы застыли в долгом поцелуе. Когда он отнял губы от моих, я начала открывать глаза, но Михаэль закрыл их поцелуем, потом он покрыл поцелуями мои щеки, продвигаясь все ниже и ниже к шее.
– О, Дон, – шептал Михаэль, – ты, любимая, самая изящная, я видел многих красивых женщин, но ты самая…
Я? Самая красивая женщина в мире? Он обманывает меня.
– Мы завоюем мир, мы будем звездной парой, я не могу дождаться, когда мы наконец споем вместе. Мы вложим всю страсть в наши голоса, и наше пение будет самым… Ты хочешь этого?
Что я могла ответить? Я мечтала о своих афишах, украшенных огнями, и вдруг Михаэль Саттон говорит, что мое имя облетит весь мир, что мы выступим вместе на Бродвее. О нас бы снимались фильмы. Бабушка Катлер умерла бы в жесточайших муках, увидев мое имя во всех рекламах, услышав его во всех анонсах.