Секреты Вознесения. Раскрытие космической битвы между добром и злом
Шрифт:
Это было предательство немыслимого масштаба. Мои успехи в классе зависели от изучения и запоминания шокирующих истин. Уроки поднимали больше вопросов, чем ответов. Как такое могло происходить прямо у нас под носом? Как им удавалось хранить все в секрете? Если в одном классе доступно так много информации, насколько больше того, о чем мы еще не знаем? И почему? Как сплоченной группе властных элит удавалось создавать механизм массовых убийств в таком широком промышленном масштабе? Мысленно я возвращался к Глазу Гора под мостом, символу на долларе и шоку родителей, когда они увидели, что в дом на другой стороне улицы, без стука, входят супружеские пары. Я думал о фильме Ребенок Розмари, и как все это похоже на мысли моих родителей по поводу увиденного. Разум давал ответы, а сердце не хотело даже рассматривать такую возможность. Это самое худшее путешествие, которое я только мог себе представить, а ведь это реальный мир. На занятиях боевыми искусствами меня учили встречаться лицом к
Масштаб зла, о котором я услышал в этом классе, лишь усугубился наблюдением барабанов с токсичными отходами и людей в защитных скафандрах, когда я вернулся в колледж. Совокупная сила данных опытов развеяла любое отрицание в связи с миром, в котором мы живем, и который контролируется негативными группами. Если человечество представляется моими сокурсниками-пьяницами, бригадами ремонтников и местными пожарниками, тогда мы обречены. СМИ лгут и скрывают правду. Никто и никогда не слышал о скандалах в новостях, за исключением некоторых случаев, таких как Уотергейт и Слушания Иран– Контрас. СМИ придерживаются правила “что кровоточит, то и впереди”, травмируя нас так, что, во избежание боли, нам приходится прибегать к алкоголю и выписанным врачами наркотикам. Та же властная элита владеет фармацевтическими компаниями. Чем более подавленными и депрессивными они нас делают, тем больше получают прибыли от фармацевтики. Слушания Иран– Контрас уже раскрыли, что правительство имеет свою долю в нелегальной торговле наркотиками, вооружая, тренируя и финансируя террористические группы в Южной Америке.
Я изучал этот курс вместе со своим торговцем травкой – харизматичным ведущим вокалистом рок-н-ролла, которого мы будем называть Рэнди, подражавшим Джиму Моррисону. На выступлениях он носил вареные футболки, связку браслетов виде медвежьих когтей, черные кожаные штаны и черную кожаную ковбойскую шляпу. Также он получал удовольствие от насмешек надо мной. Год назад, когда мы снова встретились, Рэнди говорил, что рассматривает меня как “волка на тренировке” и хочет сделать меня сильным. Хотя у меня имелся опыт боевых искусств, я зависел от него. Я быстро принял на себя роль зависимого и послушного, как вынужден был делать это с родителями. Он утверждал, что если я когда-нибудь повернусь к нему спиной, он посвятит весь остаток своей жизни на то, чтобы выследить меня и убить, даже если сядет в тюрьму на 10 лет. Несмотря на серьезные угрозы, я продолжал покупать у него травку, и как только мы оказались в одном классе, мы оба осознали, что волку, окруженному стадом овец-людей, угрожает нечто намного большее.
Однажды вечером, после особенно напряженного урока, Рэнди и я сидели в его гостиной и курили травку под телевизор. Никто не пил и не “улетал”. Мы смотрели шоу Таинственный театр 2000 года (Mystery Science Theater 2000), в котором парень с двумя марионетками наслаждался старыми фильмами ужасов. Оба клевали носом и вряд ли хорошо соображали. Вдруг высокий воющий звук от телевизора стал заметно громче и повысил частоту. Мы сразу же встрепенулись и повернулись к телевизору с необходимой сфокусированной концентрацией. Затем появилась ловкая изысканная коммерческая реклама нового шоу, вот-вот дебютирующая на NBC. Было очевидно, что в нее вложено много денег, определенно шестизначное число, если не больше.
“Ты понял? Ты понял, что произошло?” Я был в шоке. Рэнди посмотрел на меня широко раскрытыми глазами и согласился: “Как будто из телевизора высунулись две руки и заставили повернуть голову в сторону экрана, хотя я почти уснул”, – ответил он. Я продолжил: “Заметил ли ты, что перед рекламой высота звука всегда меняется?” На лице Рэнди появилось выражение полного осознания и ужаса. “Боже святый, Дэвид, а ведь ты абсолютно прав. Я пытаюсь отключиться от звука, но он определенно изменился, и я инстинктивно посмотрел, почему”. Потом он наговорил кучу вещей, которые, из вежливости, я не могут повторить в этой книге. Он был поражен. “Если они собирались финансировать Гитлера и строить для него машину-убийцу, почему они впутали в это телевизор и заставляют нас смотреть пропаганду войны?” Это был последний раз, когда мы вместе смотрели телевизор. Быстро выяснилось, что проблема намного хуже, чем кто-либо мог себе представить, и то, что мы слышали в аудитории, – это просто верхушка айсберга.
Crispell Hall
Однажды вечером, после весенних каникул, новичок в нашей квартире увидел, как я вхожу в комнату, решил, что ему не нравится мое лицо, и с расстояния 2,5 м запустил в меня пустую бутылку из-под пива. Благодаря навыкам, полученным на занятиях боевыми искусствами, я уже начал наклоняться прежде, чем он поднял руку. Если бы я этого не сделал, стекло могло разбиться у меня на лице, и я мог ослепнуть. Парень выбрил обе стороны головы, оставив длинные волосы наверху. Каждый раз он по двадцать минут проводил в ванной, любуясь на себя в зеркале, касаясь подбородка, скаля зубы и поднимая брови. Он слушал один единственный альбом – Сахар в крови, магия секса (Blood Sugar Sex Magik) группы Red Hot Chili Peppers, поэтому каждые несколько дней все мы были вынуждены слушать один и тот же полный альбом, так как его стерео проигрыватель был намного более мощным, чем остальные. Парень и понятия не имел о том, что я занимался боевыми искусствами. Я так рассердился, что испугался, что убью его, если останусь в комнате. Поэтому я убежал, как меня учили убегать после драки. Это был первый раз, когда за меня заступились все жильцы квартиры, но лишь ненадолго. Во втором семестре, после начальной “фронтальной загрузки” игрой Three Man, они начали ходить в бары. Каждый вечер они силой пытались заставить меня идти с ними, но я почти всегда оставался в своей комнате. Они ненавидели меня за отказ присоединиться к ним.
Как-то раз, вечером, они сильно увлеклись долгой игрой Three Man. Вожак, недавно заступившийся за меня перед новичком, сказал: “Эй, чувак, почему бы тебе не поделиться травкой с нами? Не оставляй все для себя”. У меня была очень сильная травка, пахнувшая скунсом и цитрусом, и я был счастлив дать им столько, сколько они хотели. Каждый сделал по две затяжки прежде, чем по всем ним пронеслась как будто ударная волна. Они уже были очень пьяными, и травка послала их в нокаут. Людей рвало в ванной, прямо на пол, в фонтан снаружи коридора и даже на лестничной клетке. Те, кто не играл в Three Man, не могли поверить, как смело рука судьбы ударила по игрокам. Я вспомнил, как они смеялись надо мной, когда меня рвало. Никто и никогда больше не просил у меня травку. Наконец-то, карма совершила полный круг, хотя, определенно, не исцелила их эмоции. Если вы рассматриваете рвоту как способ прорваться через отрицание, тогда все, что с ними происходило, было здоровым или нормальным.
Вскоре после этого эпохального события, я опоздал в один из моих классов. Было тихо, слишком тихо. На столах лежали кусочки голубой бумаги. Черт возьми, что происходит? Вдруг я в ужасе осознал, что это промежуточный экзамен в середине семестра. Я вспомнил, что слышал, как профессор говорил о том, что он будет, но не записал дату, и, соответственно, не готовился. К счастью, я привык концентрироваться и вести конспекты, поэтому мне удалось сдать тест. Первый год обучения я закончил со средним баллом 2,6 (высшая оценка 4). Его оказалось достаточно, чтобы меня не отчислили из колледжа. Я был сильно измотан издевательствами и ежевечерними пьянками, поэтому решил перейти в Crispell Hall – общежитие для мужланов. В этом семестре там, в квартире, было всего трое парней, не игравших в Three Man. Марихуана больше не давала “улета”. Если я курил, я чувствовал себя нормально, если не курил, впадал в ужасную депрессию. Я серьезно начал подумывать о том, чтобы покончить с наркотиками, но не знал, как это сделать. Я чувствовал, что, если не остановлюсь, жизнь подойдет к концу. Но, по крайней мере, в этом общежитии мне больше не придется страдать от издевательств алкоголиков.
Пластмассовый ад
Родители упорно настаивали на том, чтобы летом после первого курса я работал, хотя я отчаянно нуждался в каникулах. Дон и Бен работали на фабрике, изготовлявшей пластмассовые облицовки для подземных плавательных бассейнов. Эта работа оказалась еще хуже, чем в телевизионном маркетинге. Снаружи здания был установлена зловещая, четырехцветная, химически опасная пирамида. На каждой из четырех граней – красной, синей, желтой и белой – имелось число, указывающее на то, с каким крайним риском мы сталкивается в каждом из четырех главных мест. Сама пирамида указывала на то, что прежде чем войти в здание, нужно надеть респиратор, но нам никто об этом не говорил и, соответственно, мы его не надевали. Внутри, запах пластмассы был в 20 раз сильнее, чем запах в ванной после покупки новой занавески для душа. Вентиляторы работали так громко, что, чтобы вас услышали, приходилось кричать. Некоторые рабочие носили затычки для ушей, это должны были делать все. Было очень жарко и невозможно не потеть. Рабочие бросали пищевые отходы под огромный сборочный стол, и никто их не выносил, поэтому место постоянно кишело роями плодовых мушек.
Сначала я получил работу на зиг-машине, это была самая низшая и самая ненавидимая работа на заводе. Весь день я вплавлял пластмассовые полосы шириной 2,5 см и толщиной и 0,4 см толщиной в края облицовки, которую делали другие. Машина, сплавлявшая пластмассу, была гигантской, при каждом сплавлении по ней проходило количество электричества, достаточное для горения 10.000 лампочек. Она была очень опасной. Если вы касались ее, когда она не сплавляла, вы получали удар, похожий на удар молнии. Одна из подобных операций создала небольшой белый гриб, прилепившийся к моему большому пальцу. В ужасе, я быстро его отбросил, и на том месте осталась небольшая коричневая вмятина, продержавшаяся несколько дней.